Наконец пятна стали образами, обрели очертания и определенность. Белкин тут же увидел Александру, которая сидела за столом вполоборота к нему. Она снова была совершенно обнаженной, хотя Белкину помнилось, что уснула она в одежде. Он бросил опасливый взгляд на дверь, но тут же расслабился – он сам вчера, точнее уже сегодня несколько часов назад, запер дверь на ключ.
Саша совершенно проигнорировала его пробуждение, что позволило Белкину немного распробовать это чувство – чувство пробуждения с кем-то, с кем у тебя есть общая интимная тайна. Оно было сухим на вкус, хотя возможно, тут дело снова было во вчерашнем вине. Дмитрий хрипло спросил:
– Который час?
Саша что-то увлеченно читала и ответила, не отрывая взгляд от своего чтива:
– Когда я последний раз смотрела на часы, было без четверти шесть.
Дмитрий бросил взгляд на наполовину занавешенное окно – утро было в самом разгаре. Мысль о том, что до самого вечера ему больше не удастся хотя бы на пять минут прилечь, вызвала у Белкина приступ черной меланхолии, но он тут же его беспощадно подавил.
– Ты давно проснулась?
– Где-то час назад.
Александра продолжала увлеченно водить взглядом по строчкам. Казалось, что ей вчерашний вечер и сегодняшняя ночь дались очень легко. Дмитрий понял, что улыбается уголками рта, глядя на ее сосредоточенное лицо. Вчерашнее ожило и стало вдруг явственным и вещественным. На ее щеках вновь плясали лунные тени, а его спину холодила старая плитка пола беседки. Белкин задался вопросом: «Неужели теперь каждый раз при встрече с ней я буду вспоминать и чувствовать тот момент?» Ответом на этот вопрос могло быть только время, которому Белкин и решил довериться.
– Что читаешь?
Саша, наконец, оторвалась от листков и посмотрела на него рассеянным взглядом.
– Да так… У тебя очень хорошо пишется. Попробуй сам как-нибудь, а пока послушай.
Она взяла в руки тетрадку, которую Дмитрию прежде доводилось видеть, и уже набрала в легкие воздуха, чтобы начать читать вслух, но Белкин ее перебил:
– Подожди! Может не стоит? У меня стены со смежной комнатой нарошечные, а там ребенок маленький.
– Потерпят. Я уже минут сорок их копошение, вопли и сюсюканья терплю, кроме того, они, по-моему, ушли на кухню. Слушай! «Часто приходится видеть старорежимные проявления неуважения к товарищу-женщине, совершаемые кем по недомыслию и привычке, а кем и по злому умыслу. Например, мужчины до сих пор позволяют себе подниматься в присутствии женщины. Многим этот жест может показаться проявлением уважения, но это уважение насквозь лживое – в старом мире, где ни о каком равенстве между мужчинами и женщинами говорить не приходилось, этот жест был в действительности проявлением превосходства мужчин, ведь большинство мужчин выше ростом, чем женщины, и, вставая, они показывали, что всегда, в любом деле будут выше женщин.
Или этот невинный жест, когда мужчина придерживает дверь, пропуская женщину. Мир институток и барышень, падающих в обморок от комариного писка, канул в прошлое. Настоящая советская женщина, труженица, служащая или крестьянка в состоянии и силах сама держать для себя дверь, а оттого такое поведение мужчин есть неуважение к ней.
При этом обращает на себя внимание то, что чем больше в мужчине старорежимной «учтивости», тем хуже он относится к проявлениям женской сознательности, тем больше он отказывает женщине в истинно советском уважении к равному. Например, хорошее, правильное приветствие за руку эти мужчины оказывают только по отношению к другим мужчинам, отказывая в этом приветствии женщинам. С женщинами они обычно здороваются лишь словами, и это еще более-менее нормальный вариант. В иных случаях они исполняют что-то вроде невысокого поклона, а то и пытаются целовать руку женщины, демонстрируя вопиющее неуважение к самому нашему советскому обществу, где больше нет ни самих барских элементов, ни признаков раболепной почтительности перед ними.
Мы, советские люди, должны сказать решительное «нет» всем подобным проявлениям! Ведь подобная буржуазно-барская «учтивость» контрреволюционна по самой своей сути! Она – есть проявление глубокой реакционности и ограниченности значительной части мужчин, живущих в нашей стране…»
Александра прервала себя и посмотрела на Белкина с усталой улыбкой. Теперь он увидел следы прошлой ночи на ее лице – тени под глазами и обострившиеся черты, несобранные волосы и сухие губы.