Установилась тишина. У Стрельникова оставался еще один вопрос, но теперь он понимал, что у дьякона ответа на этот вопрос, скорее всего, не окажется. Виктор Павлович почувствовал ласковую игру ветра в своих волосах и понял, что улыбается. С этой улыбкой он и спросил:
– Отец Варфоломей, как вы думаете, кто именно убивает вас?
Вопреки ожиданиям Стрельникова, дьякон спросил в ответ:
– А можно еще раз фотографию посмотреть?
Виктор Павлович передал карточку и стал ждать, не желая даже мыслью спугнуть воспоминание, которое могло посетить голову отца Варфоломея. Тот долго рассматривал карточку, а затем протянул:
– Хм, мы такие молодые… А кого конкретно убили? Если это не секрет, конечно.
– Началось все с Матвея Осипенко. Затем Петр Родионов, Андрей Овчинников, Филипп Ермаков и Семен Чернышев. Вчера вечером погиб Иван Громов.
– И что – одно оружие, один способ, все один к одному?
– В общем и целом, да.
Отец Варфоломей кивнул, не отрывая взгляд от фотокарточки. Спустя минуту он произнес:
– А как вы на меня вышли?
– Мы переговорили с Чернышевым за день до его гибели. Эта фотография была у него – он и навел нас.
– Значит, навел и убийцу.
– Да, скорее всего. И это одна из причин, по которым я здесь – вчера я видел его, он напал на меня и на моего коллегу сразу после убийства Громова – мы идем за ним по пятам. Мы уже понимаем его следующий шаг…
– И его следующий шаг – это я.
– Скорее всего. Разве что, Громов навел его на кого-то еще из вашей… вашей компании.
Отец Варфоломей неожиданно развернулся и направился к церкви, Виктор Павлович поспешил за ним. Дьякон подождал пока Стрельников пойдет рядом и спросил чуть ли не шепотом:
– А вы-то сами не хотите, чтобы он нас всех уничтожил? Закон не накажет нас, так почему бы не наказать ему?
Стрельников остановился на месте и посмотрел на широкую спину дьякона – тот очень ловко сформулировал мысль, которая вертелась в голове Виктора Павловича еще с самого знакомства с Осипенко и его прошлым. Стрельников хотел хорошо выполнить свою работу, хотел решить это дело, хотел, наконец, поймать того, кто чуть не проломил череп Мите Белкину, но… Но еще он смотрел на Осипенко и Чину, на Родионова и Громова с его перепачканными в крови золотыми сережками и понимал, что вообще-то убийца делает его – Стрельникова – работу. Убийца предает суду преступников, которых государство отчего-то преступниками не считает.
Виктор Павлович отвлекся от размышлений и увидел, что теперь отец Варфоломей развернулся к нему лицом и широко улыбается, ожидая ответа.
– Я, ваше преподобие, хочу, чтобы по моему городу перестал бегать убийца, живущий какими-то там своими представлениями о справедливости. Я хочу, чтобы он перестал делать вдов и сирот. Я хочу, чтобы эта история уже, наконец, осталась в прошлом… Так вы подозреваете кого-нибудь конкретного?
– Да, подозреваю. И сразу могу облегчить вам жизнь – двое слева в верхнем ряду на фото – он не будет их искать. Они были после него.
– После кого?
– Подождите немного. Он ведь знает обо мне, так? Значит, в итоге он придет ко мне, и вам достаточно просто следить за мной, чтобы его поймать.
– А других дел у нас по-вашему нет, кроме как следить за вами?
– После шести трупов? Вы отложите другие дела.
Стрельников понял, что именно так и будет – он отложит другие дела, и не только он. У Виктора Павловича не было аргументов для того, чтобы убедить дьякона поделиться своими подозрениями. Он предпринял последнюю попытку:
– А что если он придет сперва не к вам, а к другим?
– На все воля Божья.
– Вы же понимаете, что все это как-то не очень по-божески, отец Варфоломей?
– Понимаю. Но если это тот, о ком я думаю, то мне бы хотелось с ним поговорить, даже если для меня этот разговор будет последним.
31
Дмитрий проснулся от странного ощущения, что в его комнате кто-то есть. Он не хотел вставать. Белкину снилась только чернота и редкие всполохи искр в кромешной тьме, а еще муравей. Большой и одинокий муравей в трамвае. Они были в этом трамвае вдвоем с муравьем. Он щелкал жвалами, будто говорил что-то, но Белкин не мог его понять и просто кивал, глядя в черное, непроницаемое окно и думая о чем-то своем. Муравей не пугал его, напротив, Дмитрий был рад, что в этом трамвае без вагоновожатого он не совсем один. А потом пришло ощущение, что рядом есть кто-то еще.
Зашелестела бумага, и Дмитрий резко сел на кровати. Перед глазами тут же помутнело, а голова отозвалась глухой болью. Белкин пришел в себя и увидел, что действительно не один в комнате – за столом сидела Саша и что-то увлеченно листала, одновременно делая пометки в своей тетради.