— Хочешь погадать? — ответно улыбнулся голос.
— Вроде как положено. Так, по крайней мере, сказала Верка.
— Тогда спрашивай.
— А разве не ты будешь спрашивать?
— Если я начну тебя спрашивать, мы не разойдемся до утра, а ты не ответишь ничего. Поэтому не упускай возможности. Спрашивай.
— Ну ладно… — он нервно почесал за ухом и передернулся. На вид сущность казалась безвредной, даром что жуткой, но кто их, этих лярв или как там их называют эзотерики, разберет. — Так всё же кто ты такая?
— На это я уже ответила.
— Я не понял, — пришлось признать Косте.
— Твоя забота. Я сказала достаточно.
Он замолчал. Встревоженность медленно уходила. Ему стало казаться, что это просто сон. Может быть, так справлялась его психика с потусторонним явлением.
— Гадать так гадать! — наконец-то решился Костя. — Еще бы вот только знать, как это делается. А то последнего друида, боюсь, отправили к вам, туда, тысячи полторы лет назад…
— Не болтай.
— Прости, понесло. Ладно, вопрос: что меня ждет в будущем? Этот вопрос задают все время, да?
— Это чересчур пространный вопрос. О каком именно будущем ты хочешь услышать? О дне своей смерти?
— Нет. Это пусть остается тайной.
— Можно подумать! Так о чем? Что произойдет с тобой через минуту? Через час? Завтра?
— Завтра! Да! Пусть завтра!
Существо слегка двинулось (пламя свечи запрыгало) и усталым голосом произнесло на ухо Косте:
— Завтра ты поедешь с девушкой по адресу, который ей нужен, вы найдете дом и расстанетесь с нею.
Костя вздохнул:
— Это я и сам знаю…
— Конечно! А что хотел ты?
— Тогда скажи, кто эта Аня и что с нею произошло?
В ответ послышалось недовольное восклицание. Он поднес свечу поближе к себе. Сущность действительно была раздражена:
— Зачем спрашивать о том меня, если сам можешь узнать из первых рук?
— На тебя не угодишь! Ну, неудобно мне допрашивать ее!
— А меня — удобно! Как я могу ответить на то, чего не знаешь ты сам?!
Костя растерялся:
— Ну а в чем же тогда смысл гадания, при котором я сам знаю ответы на свои вопросы?
— Не скажи! Знать-то ты знаешь, а вот поди достучись до тебя! Иногда и сном тебя донимаешь, и в реальностями совпадениями — не-е-е-ет! Куда там! Непроходимый пень! Пока есть такая возможность — ты пользуйся, спрашивай!
— Хорошо, — он стал прикидывать, как вписаться в поставленные рамки, и не нашел ничего лучшего, чем спросить: — А будет война?
Призрак тяжело вздохнул:
— Нет, ты неисправим…
— Ну, хорошо, хорошо! Что меня ждет в моей профессии? Я имею в виду…
— Понятно, что ты имеешь в виду! Ничего тебя в ней не ждет.
Костя увидел театральные кулисы, себя со стороны, лежащего на задней части сцены в «роли» трупа, и рукоплещущего зрителя, которому кланяются ведущие актеры труппы. А он сможет встать только тогда, когда опустится занавес…
— Так и будешь играть разных хмырей в эпизодах, а театре своем от статиста уйдешь недалеко, и никому раскрытие твоих талантов не понадобится, не обольщайся.
— Блин. Ой, прости! Вырвалось. Нет, но я ведь вполне объективно рассматриваю свои способности. Я, конечно, не Ростислав Плятт…
— Далеко не Ростислав Плятт! — ввернула сущность.
— …но и не вопиющая бездарность!
— Словом, ни рыба, ни мясо. Это я шучу. Но ты ведь сам понимаешь, что нужно быть или Ростиславом Пляттом, либо чьим-то родственником, чтобы тебе давали нормальные роли в хороших фильмах. Да, и почему ты считаешь, что нельзя сделать шедевр из эпизода?
— Я так не считаю. Но ведь не в сериале же про постреляшки-потрахушки, прости за выражение. У меня там и текста нет…
— Не оправдывай свои слабости, лицедей! Лицо тебе зачем в таких случаях? Ладно, соглашусь. Играешь ты там в полную силу, без халтуры. Хорошо играешь. Но не на тех, не на ту публику этот фильм рассчитан, которая твою игру заметит и оценит. Это фильм для быдла, а быдлу шедевры не нужны. Вот и не рассчитывай на светлое будущее в этой профессии и в этой стране — нет его у тебя. Если хочешь порадовать душу — займись чем-нибудь другим, а это оставь для заработка.
— Но я не смогу без театра! Пусть даже в основном это роли «трупов»…
— Тогда смирись.
— Хорошо, смирюсь. Не боги горшки обжигали, кому-то надо играть и «трупы».
— Молодец! Так держать! Утешься этой отговоркой, она так идет слабохарактерным слюнтяям!
— Да хватит уже душу из меня рвать! — возмутился наконец Костя, забыв, кто перед ним — точнее, кто позади него.
— Так ты сам приперся и начал спрашивать! Тебя никто не приглашал. Не нравится — иди отсюда!
— Хорошо. Ладно. Но ты только подскажи, намекни — кто такая Аня?
— Опять двадцать пять! Я не могу отвечать на вопросы, ответа на которые не знаешь ты сам! — упрямо повторило отражение уже его собственными губами.
Свет вокруг силуэта Кости угас, но к тому времени существо уже совсем растаяло, и по странному совпадению потухло пламя свечи, густо задымившись и затрещав.
— Ну так кто же ты? Это-то я должен знать или как?
— Душ-ш-ш-ш-а-а-а! — выдохнул сквозняк.
Раздвинув полог, в палатку заглядывал настороженный Толик:
— Ты как тут? Живой?
Костя не сразу переключился с мистики на реальность. Его будто вытащили из волшебного сна, который он так хотел бы досмотреть!
— Долго тебя не было! — признали остальные у костра, когда они с Толиком вернулись из палатки.
— Ну что там за полтергейст был? — пробасил Валера, за время отсутствия Кости успевший подсесть поближе к Ане, однако та, игнорируя его намеки, опустила голову на плечо Веры и задремала.
— А вы что-нибудь слышали? — осторожно уточнил Костя.
— Да нет. Наоборот. Как в танке после взрыва, — Толик хлебнул сока прямо из пакета-тетрапака. — Вот я и заглянул проверить, живой ты там или как.
Костя быстро взглянул на Аню.
— Пожалуй, я отведу ее в палатку. Что человека мучить?
Но Аня спала уже так крепко, что ему стало жаль ее будить. Удивившись легкости худенького тельца, Костя поднял девушку на руки, отнес в палатку и уложил там в спальный мешок, а для верности прикрыл сверху шерстяным одеялом.
Аня спала, и лицо ее было светлым.
Диана встретила их угрюмо.
— Нагулялись?
Аня показала ей пакеты с только что купленными вещами.
— Ну, спасибо, конечно, да что-то вы долго! А ты преобразилась. Я и не думала, что ты такая красавица! Теперь понимаю того твоего джигита…
— Дина…
— Ладно. Молчу. Всё, ушла переодеваться, в комнату не заходить!
— Ты что-то говорила? — Костя выглянул из кухни, где пытался на скорую руку приготовить что-то похожее на омлет.
Перед поездкой по магазинам, еще на Воробьевых горах, они договорились обращаться друг к другу на «ты».
Аня покачала головой и пошла следом за ним.
— Дай-ка лучше я, — сказала девушка, отстраняя его от плиты, — а ты лучше сядь и что-нибудь расскажи.
— Ладно. А что тебе рассказать?
— Про кино, может? Какие-нибудь актерские байки?
Аня привычными, затверженными с самого раннего детства движениями расправлялась с продуктами, и кухня ожила.
— Да ну его, кино это, — помрачнев оттого, что вспомнился ночной разговор, махнул рукой Костя. — Лучше о чем-нибудь другом. Ты рыбалку, например, любишь?
— Никогда не пробовала.
— О, ты что! Такой кайф! Но только для тех, кто может рано вставать! Я с Поволжья, из Астрахани. Отец меня вот с такого возраста приваживал к рыбалке. Иногда ездили на Каспий. Там тюлени водятся.
— Настоящие?
— Да я тебе отвечаю! Один раз батя пошел поплавать, а мы с мамой и сестрой Ленкой остались на берегу. Доплыл он до косы, нам оттуда рукой машет, а Ленка его фотографирует. Тут вдруг глядь — а с ним рядом еще одна башка вынырнула. Мы издалека не поняли, кто это, думали, что ныряльщик. А это тюлень. Кстати, они кусаются. И как погнал этот тюлень батю к берегу! Нам и страшно, и смешно…
Аня засмеялась и включила наполненный чайник. Кухня наполнилась замысловатыми, нездешними ароматами.