- Давай, прелесть моя! - услышал я голос старухи. - Тащи его!
Раздался оглушительный выстрел! В руках старухи я увидел ружьё. Но выстрел ударил лишь во входную дверь.
- Тащи поросёнка! - повторила старуха.
Однако девчонка завалилась на пол, потому как я собрал в кулак всю свою силу и вмазал ей по спине кулаками. Она взвизгнула почти, как её мать. Я вскочил и вдруг почувствовал резкую боль в плечах. Стальные пальцы старухи впились в них. Я закричал от боли так, как никогда не кричал.
- Я тебя убью, мелкий поросёнок! - проскрипела старуха и впилась в моё плечо ещё сильнее.
Чудовище уже поднималась с пола. Уродливые её зубы казалось выпирали всё сильнее и сильнее, жаждя вцепиться мне в горло. Старуха держала меня, а её жуткая внучка тянула ко мне свои кривые пальцы. Белёсые, безумные, искривлённые гримасой глаза смотрели в мои.
Один удар. Одним ударом старая ведьма была обезглавлена, и кровь её пролилась на моё лицо. Я закричал и испугался, что захлебнусь, почувствовав, что кровь залилась в рот. Я упал и распластался рядом с телом старухи и ружьём. Я увидел над собой мужчину с топором. Он вонзил в меня безумный, полный ярости и отчаяния взгляд, и я почувствовал себя, точно кролик, на которого смотрит волк.
Злобный вопль позади нас обоих заставил меня похолодеть. Я обернулся и увидел Фреда, полного гнева и жажды крови в глазах. Он мчался на меня. Кровь струилась у него изо рта, лицо было в порезах от стёкол и разбитой посуды, а глаза были точно у животного. Незнакомец быстро обернулся к нему. Но в руках его уже не было топора. В руках он держал ружьё.
Фред зарычал, завопил, потянул свои толстые руки в сторону незнакомца. Выстрел попал ему частью в челюсть, частью в грудь. Вопли Фреда оборвались, исчезли в звуке выстрела, кровь брызнула на пол. Фред рухнул следом.
Незнакомец бросил прочь ружьё и подскочил к чудовищу всё ещё лежащему на полу. Девчонка стонала, кричала, и в крике её отчаяние мешалось с неконтролируемой злобой. Незнакомец схватил её за редкие волосы. Она взревела, и её зубы клацнули в попытке вцепиться в его руку.
- Где мои дети? - закричал он.
И тут же он впечатал вопящее отродье лицом в стену. И ещё раз, и снова. Он бил её носом и лбом с такой силой, какой, казалось, и у здоровенного Фреда не было.
- Где мои дети? Где они? Куда вы их забрали? Зачем вы их забрали?
Сейчас, когда я вспоминаю его голос, надрывный, злой, полный отчаяния, я понимаю, что он уже не ждал ответа на этот вопрос Он просто кричал этот вопрос, избивая мерзостное чудовище, отродье, отнявшее у него самое дорогое.
Когда он перестал бить девку об стену и отбросил её прочь на пол, я увидел, как струится из левого глаза чудовища кровь. Оно стонало, дёргалась в судорогах, пыталось дотронуться до глаза и пыталось подняться.
Незнакомец посмотрел на меня, посмотрел мне прямо в глаза. В его же глазах я увидел слёзы отчаянья. Я увидел, что для него всё кончено. Я сжался и задрожал.
- Беги малыш! - прокричал мне он, и его голос, этот голос показался мне самым добрым голосом, который я когда-либо слышал. - Беги, мальчик! Беги, уходи отсюда! Спасай свою жизнь!
И без сомнений и колебаний я вскочил и побежал. Побежал так быстро, как только мог. В ушах слышался топот, крики, ругань Фреда, вопли чудовища, причитания обезумевшей Миранды, скрип половиц и звук лезвий. Но лишь я выпорхнул прочь из этого дома, миновав почти слетевшую с петель дверь, всё исчезло. Я слышал лишь собственное дыхание.
Я побежал в сторону скрюченных деревьев по обе стороны дороги. Я чувствовал, я ощущал. Кошмарный дом уже позади. Мой кошмар позади.
Я вдруг остановился, пытаясь отдышаться, жадно хватая ртом воздух, боясь, что не хватит. Казалось, в таком оцепенении я простоял несколько минут. А потом я обернулся. Просто не мог не посмотреть вновь на этот дом.
Я увидел незнакомца. Тот шум двигателя, который я услышал и думал, что мне показалось, - это был рык его пикапа. Я увидел, как мужчина садится в машину. Садится, едет вперёд и давит колёсами мусор. Направляет машину в сторону жуткой мельницы. И когда его машина подъехала ближе к ней, тогда лишь я заметил, что вся мерзостная семейка с этой фермы крепко привязана к бамперу. Старуха, Миранда, Фред – всех их этот незнакомец тащил к мельнице, и все они были мертвы. Все, за исключением чудовищной девки. Она визжала, орала. Казалось, сейчас она увидит меня. Я боялся её взгляда. Я боялся. Я закрыл глаза, но оттого её визг стал казаться ещё сильнее, ещё ближе. Она орала в агонии, и крики её эхом разносились по этой проклятой ферме, точно карканье тысячи ворон.