Большая ладонь легла мне на руку, прислоняя ее к груди. Теплой, живой груди, под которой стучало сердце. Алонзо невесомо прогладил мою щеку костяшками, после чего запустил пальцы в волосы — по затылку пробежала волна теплых искорок. Он легонько потянул черные пряди, заставляя поднять на него глаза.
— Ради семьи, верно? Ты говорила об этом. Что сделаешь все, что требуется, ради семьи. — Я такой же, как и ты. Ради семьи мы порой должны жертвовать собой и своими желаниями, какими бы сильными они ни были, верно? Должны отказаться оттого, что любим. Ты — моя семья, Клариче. И я хочу обеспечить тебе благополучную и безопасную жизнь, даже если это заставит тебя меня возненавидеть.
Что?..
— Я не смогу ненавидеть тебя, Алонзо. — Не заметила, как сжался бархат под пальцами. — Почему ты говоришь так? Почему поступаешь так? — Зачем отвергаешь меня?
— Я хочу поступить правильно, принцесса. Ты заслуживаешь лучшей судьбы.
— Я не желаю лучшей судьбы.
— Славно, этот город как раз не всегда дает то, что ты желаешь. — Натянул улыбку он. — Но всегда непременно то, что тебе нужно.
С этими словами он отстранился, впуская ночную прохладу пожирать мое озябшее тело. Хотелось плакать.
— Можем не возвращаться, если не хочешь. Скажу, что тебе стало дурно, заберу Эмилио и пойдем домой. Посидим в саду, сыграем в карты?
— Да, я… Так будет лучше. Спасибо, дядя. Я дождусь здесь.
— Хорошо. Но смотри мне — не наткнись на очередного пирата, принцесса.
В ответ смогла лишь грустно ухмыльнуться, и только после ответной улыбки Алонзо меня покинул.
Задрала голову, подставляя лицо россыпи бледных звезд. Каждая из бесконечности их лучей мерцала одним из бесчисленных вопросов, что рождались в голове. Ярче всех горел один:
Почему отказываться от того, кого любишь — это правильно, Алонзо?..
***
Мокрые пряди скользили сквозь щетинки гребня совсем неохотно — я могла лишь возмутиться тому, какими непослушными стали волосы. Капельки влаги стекли с них на столик, окропляя шкатулку с моими сокровищами — рубиновым кольцом и морской звездочкой; капали на ночную сорочку, которую я накинула в ожидании Контессины; блестели в утреннем солнце на открытой коже рук и лодыжек.
И куда кормилица запропастилась?..
Разумеется, я могла принять ванну и привести волосы в порядок самостоятельно, но вот одеться без нее было бы проблематично… Она никогда так сильно не задерживалась. Впрочем, быть может, оно и к лучшему. Я смогла выспаться.
Почти всю прошлую ночь, как и несколько ночей до этого, мы с дядей и братом провели в столовой за игрой в карты. Алонзо оказался непревзойденным игроком в пикет, поэтому я не спешила садиться против него — тренировалась на Эмилио и наблюдала за их партиями, изучая. А вот в странной игре «желтого карлика», которой брат научился в Нормандии, мне несказанно везло: удачные карты приходили в ряд, и дядя шутил, что меня благословила сама Фортуна*.
Я отмахивалась от его слов, отвечая лишь, что скорее фамилия защищает меня — Висконти никак не может проиграть богатства, лишь приумножить.
Все было… Странно между нами. Неловкое напряжение все еще стягивало воздух, но мы хотя бы более не избегали друг друга. Я продолжала ощущать его откровенные взгляды, полные искреннего желания обладать, но он всегда держал себя в руках.
К сожалению…
Не могла понять, что он имел в виду тогда, а спросить прямо не решалась. И было и еще кое-что, о чем я задумалась только по возвращении домой с ужина Фелуччи.
Его разозлило не мое предположение о капитане Алато, но скорее моя близость с Фабио. Он так болезненно воспринял наше общение, то, что застал его здесь, когда вернулся… Почему?.. Только лишь потому, что диакон может быть опасен для моего честного имени? Из-за ревности?
То, как он говорил о возвращении домой, о том, чтобы кто-то ждал из плаванья… Мечтал, наконец, видеть меня. Мечтал…
— Клариче?!
Громкий стук и крик брата заставили вздрогнуть, мигом обернувшись на стуле.
— Эмилио, я не одета!
— Фух, хорошо, что не спишь, такое пропускаешь! Иди скорее сюда!
Юношеский голос едва не взрывался радостным предвкушением, а потому я наспех накинула шелковый халат и подскочила к двери.
— Что такое?
— Это надо видеть, скорее!
Не сказав ничего более, он схватил меня за руку и потянул по коридорам. Влага испарялась с кожи под задорными всполохами ветра — так быстро мы бежали! Бежали и бежали, преодолевая двери и лестницы, пока не замерли у распахнутых дверей палаццо, открывающих вид на сад.
Я даже запыхаться успела, а потому прижала руку к вздымающейся груди.