Если думать об этом исключительно в подобном ключе… И если предположить — предположить! — что с Алонзо мне не быть… Его слова даже не лишены смысла.
Я бы действительно лучше проводила время с Эмилио, чем с мессиром, которого едва знаю. Привезла бы на винодельню юношу, что похож на Антонио, с которым также легко. Ничего бы не изменилось.
Разве что, как супружеский долг исполнять — неясно. Но это ведь формальность, верно?
Растянула губы в улыбке, неумело пряча неловкость.
— Я старше на два года. Не боишься, что превращусь в сварливую старуху раньше времени?
— Ты уже сварливая старуха. — Он пихнул меня в плечо. — Вон как запыхалась, пока бежала! Возраст дает о себе знать?
— Ах ты! Я тебе покажу возраст! — Принялась шутливо колотить брата, но он уклонялся от каждого из ударов. — Вот как пойду за тебя замуж — всю дурь выбью!
— О не-е-ет, простите, мадонна! Совсем забыл, как со старшими разговаривать!
Звуки ненастоящей битвы потонули в нашем смехе, а я — в легкой радости, которой непременно окутывал Эмилио всякий раз, когда был рядом.
***
— И что на этот раз вы задумали?
Торопливые шаги Хулии едва поспевали за моими, оставляя позади мощенные улочки Флоренции. Закат проливал на город бледно-розовые краски, погружая его в особенно романтичное настроение, даря обещание волнующей ночи.
Это предвкушение передавалось и мне. Но вовсе не из-за романтики.
— Есть одна идея.
— Да уж поняла, что есть, раз торопитесь так. Смотрите только, осторожнее в следующий раз выскальзывать будем — едва Кошка за нами не выбежала, а ведь если убежит, так и вовек не поймаем!
— Хм, в последнее время она и правда отчаянно пытается покинуть палаццо. Ну да ладно, не убежит. Она умная девочка.
А вот ее хозяйка, видимо, не очень, раз так и не смогла выдумать, как увидеться с Лукрецией Да Лукка. Хранительница городских сплетен все еще никого к себе не пускала, судя по записке от Франчески, и самой миланской пленнице также ничего о крылатом короле пиратов не рассказала.
Зато я придумала, у кого еще можно справиться об Алато, и кто сможет дать мне очередное подтверждение тому, что пират — один из тех, кого я знаю.
— Пришли. Подожди здесь, пожалуйста. — Остановила я Хулию у ничем не примечательной стены из серого камня.
— Как прикажете.
Три громких стука в деревянную дверцу винного окошка прозвучали уверенно. Спустя пару шаркающих шагов и старческих восклицаний, Джентоллини откинул засов, и из черноты оконца до меня донесся его звучный голос.
— А! Buonasera, мадонна Висконти! Чего душа изволит этим вечером?
— Джентоллини, здравствуй, прошу, потише! — Склонилась я ниже. — Я пришла за вином. И не только.
— Не только? Так-так… Табаком не торгую, девок не предлагаю, хоть вам такое и вряд ли понадобится. Так чего ж нужно от старика Джентоллини?
— Что ж… — Опустила глаза на складки платья, что теребила в руках. Вино языки развязывает, а если весь город его у этих окошек распивает… Ему точно будет известно.
— Не томите, мадонна — спрашивайте прямо. Чем смогу, помогу вам, а ежели не знаю ничего — так и смущаться нечего.
— Хорошо. Спасибо, Джентоллини. Так… Я хотела бы знать… Вернее… Мой дядя, Алонзо Альтьери, вы его знаете.
— Конечно, кто ж его не знает?
— Он моряк, часто уходит в плаванье, и… И я переживаю, что с ним может что-нибудь случиться. Слышала про пиратов и про их короля — капитана Алато, и хотела бы знать, насколько он… Насколько он опасен, и… Кто он?
Чернота окошка сгущалась вглубь под тяжестью повисшей тишины. Я уж было хотела повторить свой сбивчивый вопрос, опасаясь, что старик не расслышал, но того не потребовалось — глубокий вздох служил мне ответом.
— Есть у меня история для вас, мадонна. — Он прочистил горло. — Не ищите в ней правды, ибо то, что поведаю вам — сказка. Как и всякая сказка, эта, разумеется, о любви, да только финал у нее печальный.
Только сказок слушать не хватало, не за этим я пришла!
— Когда-то давным-давно, когда солнце светило ярче, а трава была зеленее, жил на свете прекрасный юноша. — Началось… — Жил он в прекрасном городе, была у него крепкая семья, ликом он был красив, а поступками — благороден. Был храбрым воином, примерным сыном, верующим христианином. Одного не хватало юноше — любви. А любовь, она ведь, знаете, как и беда — всегда нападает там, где ты не ожидаешь. Вот и на нашего героя — раз! И свалилась на вражеской земле. Да, во вражеском тылу был пленен, но не воинами, нет… Кем-то гораздо опаснее.
— Пиратами?
— Женщиной. Колдовством пленила его кудрявая ведьма, краше которой свет не видывал, и в черных глазах ее он углядел свою судьбу. Потерял голову. Безродную привез он ее в свой славный город, против воли семьи пошел — женился. Настолько любовь юноши была велика, что одевал он ее в шелка и осыпал золотом, бросал к ногам все, что только та пожелает. Но город… Город ее не принял. Мадонны шептались за спиной сварливыми змеями, не пускали в знатные дома, и в церквях не желали видеть. Оно и ясно — все в этой жизни можно простить, кроме красоты.