— Не слышал о чем? — Лукаво улыбнулся брат, подходя ко мне.
— О подарке.
— О каком подарке?
— О мольберте и…
— Да я понял, Клариче! — Рассмеялся он. — Ничего не знаю, ничего не слышал. Ты думала о том, чего для себя хочешь?
— Думала, но… Все, что нужно, у меня уже есть. — Кроме самого главного.
— Что ж, тогда маленький сюрприз перед отъездом. Чтобы не скучала, пока меня нет.
Мне в руки лег лист с торопливыми росчерками наброска углем. Я замерла. Всматривалась в болезненную сцену, от которой хотелось кричать и плакать, так пристально, будто желала впитать ее в себя, отпечатать в сознании.
Это были мы.
Мы, играющие в карты под сенью лимонной листвы за деревянным столом. Справа — дядя, чья фигура вальяжно откинулась на спинку стула, поглядывал на меня прищуренным глазом. Из его рта торчала трубка, и вьющийся дым вился ввысь забавной пружинкой.
Я заморгала, останавливая подступающие к глазам слезы.
Слева сидел Эмилио. Запрокинув голову, он смеялся, и руки его прижимались к животу, и золотые кудри едва не блестели из-под росчерков угля.
А по центру между ними была я. Я — распаленная жаром азарта, выложившая карты в победном триумфе, желающая сгрести себе все точечки монет, разбросанных по столу.
Закрыла глаза, когда на щеку полилась первая слезинка.
— Эй, ну ты чего? — Брат затянул меня в объятия, и нос наполнился запахом мяты. — Я не хотел, чтобы ты плакала! Наоборот, чтобы посмеялась!
— Это так красиво. — Пропищала. — Я буду смеяться, я лишь… Я скучаю, Эмилио. Я так скучаю.
— Я тоже скучаю, слышишь? — Спина теплела под поглаживанием его ладоней. — Он скоро вернется, вот увидишь. Я дождусь его во Флоренции, и мы приедем сюда вместе. Сыграем свадьбу. Все будет хорошо! А затем будем навещать друг друга. Мы всегда будем вместе, Клариче, всегда!
Всегда вместе… Господь, на какую муку я себя обрекла?..
— Не всегда. Он ведь уплыл… Его ведь никто не проводил, когда он уплывал в этот раз. Ты был здесь. Это важно. Важно провожать, а его никто не проводил!
Когда он сажал меня в карету, так торопливо поцеловал в щеки, и только благословил и больше… Больше совсем ничего не сказал. А я? Я тоже ничего не сказала, даже Кошка — и та проявила большую чувственность! Едва руки мне не расцарапала, пытаясь к нему вырваться! Не хотела уезжать… Не хотела. И я тоже не хотела!
— Он, вернется, обещаю тебе. Слышишь? Обещаю.
— Как ты можешь быть так уверен?
— По правде сказать… Он вселил эту уверенность. Маленькому мальчику, оставшемуся без родителей, чей единственный родной человек уходил в море. Думаю, этот мальчик бы умом тронулся, если бы не был уверен, что дядя вернется.
Дав волю слезам, я шумно всхлипывала, и звуки эти не удавалось спрятать в его груди. Эмилио ласково гладил меня по спине и волосам, позволяя выплакать боль и горечь, пока я, наконец, не смогла вздохнуть.
— Поэтому теперь и ты будь уверена. Он вернется и все будет хорошо. Повтори!
— Он вернется и все будет хорошо. — Повиновалась я, успокаиваясь. — Прости, что так…
— Не извиняйся. Искусство должно порождать чувства, помнишь?
— Помню… Ах, Эмилио! — Вцепилась в его рукав, не позволяя отстраниться дальше. — Я придумала, что хочу! Нарисуй мне ее. Маслом, большую, чтобы повесить в гостиную и разглядывать!
— Уверена, в гостиную? Моя рубашка все стерпит, но на сколько потопов хватит диванной обивки?
— Ах, ты! — Ущипнула его за руку, от чего он забавно скривился. — Нарисуй!
— Будешь щипаться — не нарисую!
— Желание будущей жены — закон!
— Эй, я знаю право, нет такого закона!
— Это закон Божий!
— Правда? Что-то не помню, чтобы между «не убей» и «не кради» было «подчиняйся жене всегда и во всем»!
— Ох, тогда следует потренировать память, а то ведь я выбрала себе молодого мужа специально, чтобы он ничего не забывал!
— Ай! Значит, вот в чем причина? — Усмехнулся брат, уворачиваясь от моих щипков. — Я думал, что покорил тебя чувством юмора или талантом!
— Вот и используй свой талант по назначению — подари мне картину!
— И как тебе противостоять?! — Рассмеялся он, поймав, наконец, меня за запястья. — Хорошо, хорошо! Напишу. Большую, красивую картину, где мы втроем играем в карты.
— Вот! Так бы сразу! А то, знаешь, одолжений мне не нужно!
— Ах, своего добилась и все равно недовольна?! Святая Дева Мария, и кого я только в жены выбрал?! Может, еще не поздно все отменить?
Отменить?.. Остановилась, отнимая от него руки.
Нет… Нет, не отступлю, нельзя. Правильный выбор. Правильный выбор. Правильный, черт бы его побрал, выбор!