Фабио опустил пустой бокал на разделяющий нас столик.
Пытаясь успокоить переживания, он натянуто улыбнулся, и улыбка эта блеснула в свечах острием изогнутого кинжала. Склонился, мазнул поцелуем по руке. А распрямившись едва взглянул на меня — сразу же опустился на бархат софы, запретил себе заламывать пальцы.
— Мадонна, вы… Неописуемо прекрасны. — Непривычно тихо звучал его голос.
— Благодарю, Фабио. По правде сказать, это мой подвенечный наряд. — Я села на ту же софу, но к дальнему ее краю — от запаха начинали пульсировать виски.
— Я прервал примерку? Прошу простить, но я предупреждал в письме, что могу задержаться и прибыть ближе к ночи.
— В письме? В каком письме?
— Вы не получали от меня письма? Гонец отчитался, что все доставил, то было пару дней назад.
Когда уехал Эмилио?..
Я нахмурилась, всматриваясь в ангельский лик. Только теперь заметила, как растрепаны черные кудри, как бледна жемчужная кожа, как лихорадочно блестят изумруды глаз. Я поежилась от этого странного блеска, обнажающего в нем острую решимость.
Не просто так приехал… Я не попрощалась с ним. Не написала ни строчки, покинула город, не сказав о свадьбе — он, должно быть, узнал из слухов. А теперь еще и послание от него пропустила… Когда я в последний раз проверяла письма?..
Глаза округлились внезапным осознанием.
О, Господи, я превратилась в Алонзо! Алонзо, так невыносимо возмутившего меня в первую встречу -не прочел моего письма и не знал, что я приеду! А теперь и я такая же!
— О, Фабио, мне так жаль! — Приняла из холодных пальцев вино. — Прошу, простите, я была так занята заботами, и, должно быть, пропустила ваше письмо…
— Не извиняйтесь, Клариче, я все понимаю. Вы покинули дом так надолго, неудивительно, что здесь накопились дела. Не стоит извинений.
— Нет-нет, стоит, это… Это моя оплошность. Я бы не стала назначать примерку, подготовилась бы к вашей встрече…
— Клариче. — Он поднял бокал в предложении выпить. — Все в порядке. Вам не за что просить прощения.
Попыталась усмирить клокочущую тревогу большим глотком монтепульчано, но он не утолил жажду освобождения — тяжелый запах впитался и в пальцы диакона, оставил след на стеклянной кромке. Я едва ощутила любимый вкус.
— Какой прекрасный у вас крест, Клариче. Тонкая работа. Подарок будущего мужа?
— Крест?.. — Потянулась к прохладным гранатам. — Разве же вы его не видели?
— Нет.
— Странно, я с ним почти неразлучна…
Хотя, в нашу первую встречу под луной я была без креста. И когда мы общались теснее всего, крест был на дяде, в море. А на ужине заменила его жемчугом Маддалены… Хммм… Удивительно. Всякий раз, когда я виделась с Фабио, креста на мне действительно не было.
Я вспомнила руки Алонзо, возвращающие драгоценность на мою шею, когда он вернулся из плаванья. Вспомнила, как приказал развернуться спиной к нему, как вжал мое тело в стол, как губы его обрушились на изгиб шеи…
И как он запретил видеться с Фабио.
— Нет, — Вынырнула из раздумий, с трудом делая вдох — в груди почему-то стало тесно. — Он принадлежал моему покойному брату. Эмилио готовит мне иной подарок.
— Картину, полагаю?
— Именно так. — Устало улыбнулась. — Не хочу, чтобы дом был обделен его талантом.
— Талантом… Что ж. Позвольте поздравить вас, мадонна. — Он разлил еще вина, наполнив мой бокал до краев. — Вы прибыли во Флоренцию, чтобы найти достойного мужа, и вы обрели то, что искали. Обрели ведь, верно?
— Да… Да, обрела. Благодарю вас.
В немом молчании мы осушили бокалы до дна, и Фабио тут же наполнил их вновь. Голова будто забилась отсыревшей ватой — от усталости, должно быть, сонливости и удушливого аромата.
— Значит, таков выбор принцессы Тосканы. Эмилио Строцци?
— Эмилио Строцци.
— Признаться, я был удивлен.
— Почему же? Эмилио добр и весел, оказал мне честь, приняв у себя дома и… — И разделил со мной участь безответной любви. Здесь жарко?.. — И все сложилось.
— Безусловно, я и не думал ставить достоинства мессира под сомнение. Лишь был уверен, что он уже обручен.
— О, его невеста умерла.
— Pace all’anima sua… — Прошептал диакон, припадая губами к бокалу. Я последовала его примеру, но все еще с трудом различала вкус за сандаловой дымкой.
Тело тяжелело в мягких объятиях софы.
— Фабио, вы желали видеть меня, проделали долгий путь… — Аккуратно начала я, мечтая как можно скорее отправиться спать.
— Верно. Желал беседовать с вами. Убедиться во всем своими глазами.