Ты — диакон, Господи, прости, ты должен служить Богу, а не предавать его, что ты творишь?! Тебя отлучат от церкви!
— Не отлучат, потому что я еще не священник. Проступок серьезен, но… Простить можно. — И об этом Лукреция говорила!
— Особенно если дядя — кардинал, верно?
— Верно. Хоть особой любви он ко мне не питает… Как бы то ни было, именно встреча с ним стала твоей просьбой. Признаться, ты смогла удивить меня. Что ж, тем интереснее — подумал я, ведь я смогу помочь. Действительно помочь ей, хоть она и странная, смогу сблизиться с ней в дороге, вскружить, наконец, голову. Но дядя… Дядя умеет все испортить, хоть я и умолял его согласиться на любой твой каприз.
«… И научитесь выбирать себе друзей…» — Вспомнились мне слова его высокопреосвященства. И кардинал тоже. Кардинал тоже предупреждал меня.
— А потом еще и ересь про короля пиратов. — Продолжил Фабио. — Как славно, что мне хватило ума тебя успокоить, хватило льстивых речей, чтобы не потерять твоего расположения. И по возвращении во Флоренцию ты не забыла о моей доброте.
— Я не верю… — Почему я ничего не замечала? Красота действительно ослепляет?..
— И мы стали часто видеться. Я пускал в ход все, что умею и знаю — я слушал твои бесконечные разговоры о вине и брате, сам говорил о церквях и святых, улыбался и сжимал твои пальцы будто бы в исступлении, но все равно было недостаточно. Этого не было достаточно! — Легко рассмеялся он, искренне изумленный. — Что бы я, и старался соблазнить кого-то? Ты стала действительно интересна мне, Клариче. Трофей, который не получить. Вершина, которую не покорить. Ледяная, каменная вершина.
— Изумительное сравнение, Фабио. — Прошептала, не в силах более выносить его исповедь. Каждое слово его распаляло огонь гнева бежать по венам. Гнева и на него, и на себя. Я виновата. Я не увидела. Не догадалась.
— Красноречие — не моя сильная сторона.
— Зато хитрость — твоя. Не пропадешь, когда от красоты ничего не останется.
— Упаси Бог, надеюсь, такого никогда не будет. — Он отпил вина. — Как бы то ни было, наши прогулки имели и еще одну цель. Поползли слухи.
«…Так это то, как юноша всю мессу вас разглядывал. Быть может и место людное не за просто так выбрал?..»
Отбросив стакан, я сжалась в один уродливый комок стыда и сожалений.
И Хулия тоже! Господь, сколько знаков ты подавал мне, и ко всем я оказалась слепа!
— Слухи, которые могли бы отвернуть от тебя других мессиров. Но ты все равно не сдавалась. Ни разу на меня влюбленными глазами не посмотрела, ни разу за поцелуем не потянулась или не пригласила в дом. Тогда я начал перебирать причины — что же может быть не так?
— Не думал, что не понравился мне? Не пришелся по сердцу, вот так просто?
— Клари-и-и-че, — Протянул, расплываясь в улыбке. Милые ямочки выступили на его щеках, но теперь мне хотелось вонзить в них когти. — Умоляю, это невозможно — я могу покорить любое сердце, каким бы каменным оно ни было. Кроме, разве что… Того, что уже занято.
Нет! — Содрогнулась внутри, но стеклянного взгляда не отвела. — Он не может знать о дяде. Не может.
— Конечно, я прав. Кто-то смог оказаться лучше, чем я, верно?
— Последний пьяный оборванец с флорентийских улиц лучше, чем ты.
— Как грубо! Жизнь с Альтьери не прошла для тебя даром. Я, право, даже решил на миг, что это он тебе полюбился, но тут же отбросил глупость — старый моряк не может сравниться со мной. И даже знатный мессир, юный и прекрасный весельчак Строцци тоже не сравнится со мной. Но он ведь получил тебя не потому, что лучше меня, верно?..
Тишина сдавливала виски, пока он спокойно потягивал вино.
Нет. Не знает о брате. Нужно придумать, как выбраться… Нужно придумать… Господи, меня от себя тошнит… От себя и от качки…
— Я был в ярости, когда узнал о вашей помолвке, в тот же день был готов отправиться за тобой, но… Я умнее. Умнее художника, не так вспыльчив, как он, и я старше, чем он. И потому я ждал. Ты — мое спасение, не могла ускользнуть так просто, я потратил на тебя столько времени и сил, что не мог отпустить. И я ждал, ибо долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя го…
— Как смеешь цитировать писание?! — Прошипела я. — Ты не достоин! Да отсохнет твой язык за то, что имеешь наглость оправдывать им свои грехи!
— Правда? Ты так торопишься винить меня во всех грехах, хотя сама… Нет. Не об этом сейчас. — Качнул головой он. — Для всего свой момент. Как и для моего прибытия на виллу Висконти — я выждал, когда Альтьери уплывет, а Эмилио вернется в город. В тот же день закупил снотворное снадобье и написал письмо, которое ты, впрочем, не удосужилась прочесть. А зря… Я писал о том, что задержусь и прибуду поздно.