— Священник, священник… О, я думал это выдумки… Пускай помолится за нас в последний раз. О, то Господь за жадность меня наказывает, не надо было золотом соблазняться!
— Они ведь не ст-треляют! — Зубы стучали в такт сердцу. — Сам сказал, не стреляют! Мы сможем уйти?!
— От этих не уйти. Семирогий дьявол… — Он сглотнул боязливый комок, и я от этого зрелища похолодела. Никогда не видела, как от страха сотрясается здоровый, крепкий мужик. — Семирогий дьявол — его корабль. Якорь мне в зад, я думал это выдумки… Я думал это выдумки…
— Ч-чей?..
— Его. — Молния зловеще выбелила капитанское лицо. — Короля пиратов.
----
Видео-спойлер к следующей главе будет в тг канале «Альда Дио». Огромное спасибо за вашу поддержку!
Видео-спойлер к следующей главе будет в тг канале «Альда Дио». Огромное спасибо за вашу поддержку!
26
Глава 26.
— Капитана Алато?.. — Голос диакона дрогнул пред проклятым именем.
Барабанящий дождь тонул в омуте испуганных криков, рваных приказов, суетливого топота. Фабио тоже что-то кричал. Исцарапанное лицо пылало гневом, изливающимся на капитана — он схватил его за грудки, едва не тряс в обезумевшем бешенстве.
Все погрузилось в хаос. Разорвалось на части, переплелось небо с морем, и не видно было, где острые лучи звезд становятся хищным морским оскалом.
Он приближался. Стрелою летел под вспышками ослепляющих молний, черные паруса подчиняли ветер, и море будто само несло его по наши души, возвышая над белыми гребнями.
«Найди его, пока он не нашел тебя!»
— Нашел… — Я дрожала всем телом. Десятки мужчин носились позади, их отчаянные голоса стихали пред бешеной скачкой мыслей. — Он нашел…
Зажмурилась, пытаясь унять разрывающий небо и меня гром. Ноги подкашивались от парализующего страха, внутренности скрутились в единый ком, застряли в горле.
Молния ослепила даже сквозь закрытые веки, и я распахнула глаза. Близко. Так близко, что я видела загорающиеся на корабле огни, как скользят на нем силуэты человеческих теней, как карабкаются они по мачтам и мечутся по палубе в агонии предстоящей битвы.
И я видела его.
Запрыгнув на борт невесомой тенью, он королем возвысился над хаосом бушующих вод — плащ развивался подобно его парусам, и два меча чернели за широкой спиной. Будто не был подвластен ни дождю, ни ветру, уверенно стоял он на краю, светом огня очерченный, и рука его поднялась, повелевая теням остановиться. Они подчинились. Оставили суетливый бег, побросали канаты и замерли, ожидая приказа.
Костяшки моих пальцев побелели, впиваясь в мокрое дерево борта. Вглядываясь сквозь летящие в глаза волосы, я силилась посмотреть на него, увидеть его, узнать его.
Но вместо этого разглядела другое. Как один за другим распахиваются по бокам корабля орудийные затворы, подобно раскрывающимся крыльям, а из их зияющей темноты высовываются носы блестящих пушек.
Меня едва не вывернуло наизнанку — таким ужасом обдало увиденное.
Мы утонем все… Все до единого, никто не выживет, всех заберет море. Я умру. Так закончится моя жизнь — в воде, как того и боялась.
Или?..
Черная тень была неподвижна. Рука все так же в воздухе — он не отдавал приказа.
Не выстрелил раньше… Почему? Почему сейчас не стреляешь, мы больше не набираем скорость, мы не сможем уйти! Почему же…
Тень дернулась. Подсвеченная агонией огня и молний, увенчанная шляпой, голова чудовища медленно двигалась вдоль нашего корабля, пока не остановилась. На мне.
Алый шелк громче зашелестел под порывами ветра, взмывая в воздух.
Я не видела черных глаз, но чувствовала, как сжимаюсь под их прицелом. Как вопит между нами море. Как замерло мое сердце.
Король пиратов медленно опустил руку.
И протянул ее ко мне.
***
«Тебе нужно выбирать, даже если покажется, что выбор будет сделан за тебя — ты сможешь все изменить!»
Обрывки голосов и лиц мешались внутри, орали наперебой, вбивались молотом в стенки черепа.
«…Так он и рос — запертый в стенах дома, предоставленный лишь матери, что, казалось, и не могла полюбить свое дитя…»
— Од-дин… всегда один… — Ветер сыпал удары и дождь в лицо, промокшее от слез. — Н-никто не любил, никто не знал… Ты сделал так, чтобы з-знали все?..
«…Даже крестили его — и то под покровом ночи, вдали от чужих глаз, так сильно было его уродство…»