— Т-ш-ш, все будет хорошо, родная, не бойся. Скажи только, успел ублюдок тебя коснуться?
— Нет, нет… Погоди, откуда ты?
— Кардинал. Он к нему поехал благословения просить, когда я в аббатстве был.
— В аббатстве… — Расплывались его слова. — Значит, верно я догадалась, кардинал для встреч с тобой туда приезжает? Но почему именно…
— Я все расскажу тебе, обещаю, но не сейчас. Ответь мне — вы клятвы не принесли?
— Нет, я… Я тянула время, и… И отбивалась.
Улыбаясь, он зарылся лицом мне в волосы с шумным выдохом.
— Моя храбрая бестия. Все сделала правильно. Ничего не бойся, ты слышишь? Здесь безопасно. Со мной безопасно. Не боишься?
Мотнула головой, цепляясь за мокрую рубашку пальцами. Его сердце забилось мне в щеку с какой-то новой, решительной силой.
— Не боишься, хорошо… Хорошо. — Широкие ладони спустились по плечам, к запястьям, сжали пальцы. Он чуть отстранился, заглядывая в лицо. — Тогда выходи за меня.
…
Что?..
— Выходи за меня замуж.
— Я не… — Качала головой, ничего не понимая. — Что? Алонзо, ты… Ты ведь…
— Пират? Ты будешь ждать.
— Ты можешь не…
— Я всегда возвращаюсь.
— Глаза…
— У тебя два, да к тому же прекрасный нюх, сама говорила.
— Я… О, Господи… — Воздуха перестало хватать, и я сжала в ладони крест.
Он быстро прекратил мою пытку — поднес руки к губам, согрел поцелуем каждую замерзшую костяшку. А я все никак не могла дышать — лишь глядеть, как король пиратов, чудовище, от которого море содрогается в страхе, предо мной склоняется и исступленно шепчет:
— Дикая… Безумная, храбрая! Еще в аббатстве когда тебя увидел, понял — своей хочу сделать, бестия, ибо кто еще на такую дерзость решится? В море шагнула ко мне, проклятую кошку в дом притащила… Ты — хаос, Клариче, и ты же — порядок. Ты мне всю душу выела, но только ты ее успокоить и можешь. Суровая принцесса со стальным сердцем, под которым горит огонь. Я… Я ненавидел себя за это, за то, как желал его ярче разжечь, как желал тебя, как мучился — я ведь недостоин. Любви твоей, даже взгляда. Врал тебе все это время, но как… Как я мог отказаться? Сладкая, родная, любимая… Рассказать хотел — не решился. Любила меня на суше, но боялся, если узнаешь, не будешь смотреть больше так. Уберечь хотел. — Он поднялся, притягивая меня к себе, осыпал поцелуями щеки. — Раз знаешь теперь, раз не пугаю тебя — прости. Я все, что пожелаешь, исполню, ни в чем нуждаться не будешь, любую волю твою как свою нести буду — захочешь, на винодельне останусь, захочешь — во Флоренции буду, как ты того желала, детей мне подаришь. И море… Море меж нами не встанет. Я все решу. Будь моей, Клариче. Выходи за меня.
Я?.. Я…
Задыхалась. Слезами или… Не знала. Ничего не знала, лишь слова его в голове звенели.
Любимая, желал тебя, недостоин… — Я не могла поверить. И говорить. Дышать тоже, кажется, только плакать — ручейками текли по щекам слезы, и он забирал поцелуями каждую из них.
Почувствовала, как крепнет его хватка на моей талии — ноги стали подкашиваться, и лишь он удерживал.
— Тише, маленькая, испугал тебя. Не отвечай сейчас, подумай, и…
— Нет. Нет, сейчас… — Раскатился над головой гром свирепым грохотом. — Сейчас. Да, да… Сейчас. — Забегали глаза по каюте, по дрожащим огонькам свечей. — Мне… Мне взять нечего, нет цветов… О, Господи, Контессина… Она убьет нас… Убьет…
— Сейчас?
— Сейчас. — Закивала, не веря самой себе. — Завтра скажешь, что с тобою я в опасности буду, да и будет ли это завтра? Я ошиблась уже, Алонзо, не хочу больше, да и всю жизнь ожидала чего-то, пока не… Пока тебя не встретила. Ты мне жизнь показал, ты любить научил, да и ненавидеть — тоже. Согласна. Пойду за тебя замуж. Твоей стану. Сейчас. Если только… — Улыбнулась краешком дрожащих губ. — Если только дядя позволит.
Оба глаза сверкнули теперь знакомым хитрым прищуром! И заплескалось в лазурном море, а в карем смешливые заплясали искры!
— Ах! — Не сдержавшись, прижала кончики пальцев ко рту. — Красиво как… Как же красиво!
И как это можно считать проклятьем?!.. Хотя, даже если меня в колдовстве обвинили лишь за то, что дерзнуть посмела… Понимаю, почему скрывает.
Алонзо улыбнулся. Так широко, искренне и смущенно, что я едва не забыла, что это король пиратов стоит предо мной.
— Дядя позволяет и дает свое благословение. И сам поговорит с Эмилио. — Ох, Эмилио… — Погоди здесь, я приведу священника.
Закивала его словам, с жаром поцеловала, не желая отпускать. Но он все же ушел, а я заметалась по каюте, силясь унять страх и дрожь. И найти цветы — откуда бы им здесь взяться?! Или хоть что-то, на них похожее — ничего здесь нет! Ни колец, ни кубков, ни ленты…