Какую из фигур рассматривала мадонна Альтьери, замерев перед полотном на миг? Известно лишь ей одной. Губы поджались в улыбке, обещающей окунуть в волны теплых воспоминаний, но она сумела сдержаться — знала, что не время придаваться им.
Герцог миланский вот-вот прибудет.
А потому мадонна простучала пальцами по графину с калабрезе — веселому вину молодых, который герцог до сих пор любил трепетной любовью, и поспешила в патио.
Хаос царил под сенью лимонных ветвей. Впрочем, как и всегда. Визг и грохот, плач и смех, ругань и следующие за ней объятия пугали Клариче лишь в первые годы материнства, когда она еще старалась держать проказы под контролем. Сейчас же мадонна лишь пересчитала детские головы, и с облегченным удивлением обнаружила, что все на месте.
Раз, два, три, четыре, пять, шесть…
Ах, нет! Одна из голов даже в тени светилась рыжими кудрями, а значит, то Фелиция — дочь мадонны Да Лукки. Где тогда ее собственная?..
— Стой… Стой… Аккуратнее, вот так… — Наставления мессира Альтьери старшему сыну прервали бег суетливых мыслей. — Нет, погоди, стой! Хочешь без пальца остаться, как Антонио?!
Он перехватил маленькую ручку, сжимающую долото, и мадонна в который раз поразилась их схожести. Внешне Алессандро был копией отца — так же смугл, для своих восьми лет невероятно высок, та же черная грива, и глаза тоже… черные. Оба. Как и у всех мальчиков.
Ни одному из шестерых детей Альтьери не передалась необычная черта, заставляющая Алонзо по сей день носить повязку. Супруги справедливо решили, что расскажут детям, когда те станут старше, а пока…
Пока заботились о том, чтобы никто из них не лишится конечностей в попытках освоить ремесло работы с деревом. Антонио — второй по старшинству, в этом почти провалился, а потому бегал вокруг стола, прижимая к груди перевязанную кисть.
— У меня есть палец! Есть! — Кричал он, донимая отца и брата. — Только кусок отрезало! Маленький!
— Будешь под руку лезть — отрежет весь. — Ответил Алонзо.
— Не отрежет! Дай мне! Тоже хочу!
— Я тысячу раз говорил, как заживет — тогда и доделаем твой кораблик! А пока смотри, учись, и, Бога ради, перестань носиться, как олень! Сядь спокойно, пока мама не увидела!
Златокудрая головка вжалась в плечи, но было поздно — мадонна демонстративно опустила графин на стол с громким стуком. Две с половиной пары глаз как по команде взметнулись к ней — и все они округлились одинаковым выражением «сейчас кому-то достанется…».
— Этим обязательно заниматься здесь, прямо на столе? — Спросила она, сдувая деревянную стружку с белоснежной скатерти. — Уберите все немедленно, гости вот-вот будут! Алессандро, полчаса назад просила тебя переодеться! Бегом, живо!
Поджав губы точно как мама, Алессандро нехотя поднялся, захватил с собой инструменты и обточенный деревянный брусок. Взгляд, которым они обменялись с отцом, выражал мужскую поддержку столь красноречивую, что не нуждался в словах.
— А ты? — Продолжила мадонна. — Тебе мало было подушечки пальца лишиться, весь отпилить захотел?!
— Да я даже не прикасался, а ведь р…
— Не надо со мной препираться! Иди к братьям и Фелиции, поиграйте. И где твоя сестра?
— Не знаю! — С придыханием ответил мальчишка, утирая нос перебинтованной рукой.
— Опять повздорили?
— Нет!
— Ты почему матери врешь? — Ладонь Алонзо отвесила белокурой головке легкий подзатыльник. — На наказание напрашиваешься?
— Нет… — Присмирел Антонио. — Но она первая начала! Она…
— Так, слышать ничего не хочу, потом поговорим. Ступай!
Клариче взъерошила пальцами золотые волосы на макушке сына, и проследив, что он точно отправился бегать между лимонных деревьев с другими детьми, еще раз пересчитала головы.
Фелиция, Джованни, Марко, Антонио, Эмилио. Алессандро в доме, а дочь… Дочери не было.
Она вернула взгляд к мужу.
И взгляд этот не обещал ничего хорошего. Но ни единый мускул на лице мессира Альтьери не дрогнул — за годы брака он мастерски научился тушить гнев любимой женщины, а потому молнии из ее глаз пролетали сквозь него.
— Командовать пиратами было проще. — Вздохнул Алонзо, поднося к седой бороде бокал. — И нрав у них попонятливее.
— Не давай Антонио прикасаться к дереву! — Начала свою тираду мадонна. — Он покалечится! За Алессандро следи внимательно! О, и еще — не упоминай пиратов при Лучиане, она потом не угомонится, Франческе все нервы своими вопросами истреплет!