Его сыну не передался нюх.
Нюх Джованни Висконти, о котором по всему Риму слагали легенды, которому удивлялся даже отец святой церкви, не передался Марко. Марко не мог определять сторону склона, на котором вырос виноград, по одному лишь запаху. Марко не умел считать необходимые для брожения месяцы по аромату виноградной кожицы, растертой меж пальцев. Марко не мог с закрытыми глазами определить, в какой бочке выдерживалось вино. Да, Марко был безупречным счетоводом и образцовым семьянином, но… Для процветания винодельни этого недостаточно. Джованни знал это. Быть может поэтому здоровье его было столь крепким в пожилых годах — дедушка Висконти отказывался отходить от дел, не видя достойной себе замены.
Зато он ясно видел, что и старшего внука — Лоренцо, любимца Маддалены, обошел этот дар.
— Что ж, с именем решим позже… — Сказала невестка, отвлекая дедушку от размышлений. — Главное, чтобы девочка получилась такой же симпатичной и кроткой, как и ее сестра.
В тот же самый миг, как Клариче окрестили кроткой, ее пронзительный визг зазвенел во весь берег озера Санта Луче.
— А-а-а-а! Не успел дотронуться, Антонио, не успел! Лоренцо! Лоре-е-енцо!!!
Позади дома, там, где цвели пышные сады и всегда пахло лимонными деревьями, разворачивалась совершенно иная картина.
Единым ворохом сбегали с холма трое резвых детей в самом неблагопристойном виде.
Старший, белокурый Лоренцо, весь был измазан темным соком — он знал виноградники лучше всех, а потому легко прятался там от брата и сестры. Светлое платье Клариче пестрило зелеными и бурыми пятнами — девочка пряталась по кустам, припадая к земле, черные волосы растрепались и теперь хаотичным облаком оттеняли белоснежную кожу. Рубаха же младшего, Антонио, и вовсе была порвана по шву рукава — так отчаянно он тянулся сквозь кусты, чтобы запятнать сестру!
Со всех троих ручьями стекал пот, а дыхание вырывалось из груди сбитым, ибо бегать по жаре да при таком солнце — занятие не из легких.
— Он не коснулся меня! Он должен водить! — Пожаловалась Клариче старшему брату. — Скажи ему, Лоренцо!
— Дотронулся, еще как! Да я тебя из кустов вытянул! — Антонио утер стекающую струйку пота со лба.
— Хватит кричать, не то родители услышат. — Шикнул Лоренцо. На правах старшего он часто судил детские распри, и старался быть не по возрасту справедливым. — Коли вы по-разному говорите, а я вас не видел, то водить должен тот, кто еще этого не делал.
Светловолосые головы устремились к сестре.
— Согласна, Клариче?
Девочка недовольно поджала губки. Прятаться ей нравилось гораздо больше, чем искать, но, раз ее любимое место в кустах обнаружили…
— Хорошо, так уж и быть! Но чур в виноград не лезть, Лоренцо, меня папа ругает, если туда хожу!
Хоть Клариче и полагала, что отец делает это исключительно из вредности, на самом же деле шестилетняя малышка могла так легко затеряться в лабиринтах ароматных лоз, что искать бы ее пришлось всем домом.
— Договорились. — Подмигнул брат, и Клариче отвернулась, закрыв глаза ладошками.
— Готовы? Начинаю считать! Один, два, три…
Топот маленьких ножек разбежался врозь.
Лучи ласково поблескивали в белокурых макушках, наблюдая за детскими играми. Они тянулись сквозь тенистые заросли лимонных деревьев и сочную зелень садов, где решил укрыться Антонио, и проследовали за Лоренцо, чья фигурка успела добежать до берега Санта Луче. Малыш завертел головой в поисках деревьев, выступов или валунов, за которыми можно скрыться, но берег был гладок и чист, единственная липа — тонка, а сестра уже заканчивала отсчет.
Где бы укрыться? Чтобы и Клариче не нашла, да еще чтобы не сжариться без тени… Мальчик сморгнул пот, что стекал на ресницы.
Солнце.
Солнце было столь ярким в тот день.
Оно подсветило прохладные воды озера. Задорными искорками оно танцевало на его ряби, вспыхивая у ног старшего сына Висконти, когда тот разувался; оно тянуло свои лучи в лазурные глубины, оно манило его туда — в ослепительную прохладу; оно обещало освобождение от удушливой жары летнего дня. В лучшее место из всех возможных. Сестра никогда не найдет его здесь.
— Десять! Я иду искать!
Он ускорил шаг, погружаясь в прохладную воду. Она так заботливо остужала его, так ласково обнимала тоненькие колени, ребра, плечи, шею… Набрав в грудь воздуха, он погрузил в воду и голову, что успело напечь жаркое солнце. Озеро поглотило его.