Хотелось закрыть уши. Забыть все то, что он рассказал мне сейчас. Эта боль… Эта невыносимая боль разлилась за пределы моего тела и та рука, что прижималась к сердцу, теперь нашла его ладонь. Я сжала его пальцы, едва дыша.
— Алонзо…
— Эй, у этой истории хороший финал, принцесса, приберегите слезы для кого-то другого. Посмотрите на меня — живучий, как сам дьявол. Думаете, меня так просто убить? — Он улыбнулся так широко и радушно, будто вовсе не говорил о своей смерти. Его рука легко подхватила мою, и он прижал ее к губам, не отрывая от меня глаз.
Сердце сжалось от вороха стольких чувств, сколько я никогда не испытывала разом — боль, нежность, ярость, и что-то еще, новое и незнакомое, что запылало ярким пламенем в груди. Захотелось обхватить его лицо ладонями, прижать к себе, и уверить, что это все — неправда. Его страшный сон, который никогда не станет явью.
— Как бы то ни было. — Продолжил рассказ Алонзо, возвращая мне руку. — Я выжил, и вытащил из-под завалов еще одного бедолагу, старину Джакомо Строцци.
— Отца Эмилио?
— Верно. Он-то, как и подобает знатному флорентийцу, действительно состоял в чертовом ордене, а потому сразу меня раскусил.
— Постойте, вы… — Тряхнула головой, пытаясь успокоить переживания. — Вы тоже, должно быть, из знатной семьи, раз мы приходимся родственниками. Почему вы не состояли в ордене, если хотели воевать?
Алонзо вздернул брови и глаз его забегал по моему лицу, будто попал в ловушку.
— И как вообще оказались на галерах?.. — Продолжила я, подмечая в его истории все больше темных пятен. — Если вы сын, предположим, сеньора, то как…
— Это долгая и скучная история, принцесса, не буду утомлять вас ею. — Махнул рукой он. — Но успокою ваши подозрения, Альтьери — и вправду знатный флорентийский род, мы с вами родственники по моему отцу, Алессандро Альтьери. А я прихожусь троюродным братом вашей матушке.
— Двоюродным.
— Да, надо будет все-таки найти ту книгу… — Алонзо задумчиво потер бороду, наивно полагая, что отвлек меня от своего уклончивого ответа.
Что может заставить знатного мальчика отправиться на галеры?.. Пожалуй, стоит поискать ответ на этот вопрос.
— И, возвращаясь к старине Строцци, вместе с ним мы прошли еще несколько кампаний, пока жизнь не развела по разным судам. — Продолжил он. — Но годы дружбы, в каждый из которых один непременно спасал от пули дружеский… кхм, тыл, такое не забывается. Поэтому, когда мы встретились вновь, больше десяти лет назад, возобновили дружбу. Он тогда уже не плавал, разумеется, глубоко увяз в семье и торговых делах…
— А вы?
— А я продолжал службу. Мы крепко общались, пока он не заболел. Супруга его на тот момент уже покинула этот мир, а Эмилио было около семи. Джакомо просил присмотреть за ним и его делами, пока тот не станет полноценным членом синьории, не будет готов принять дела и не обзаведется наследниками.
— Надо же… Он доверял вам как никому другому.
— Конечно, как и я ему. После того, через что мы вместе прошли… Мы доверяли друг другу жизни, принцесса, позаботиться о его наследии — меньшее что я мог сделать. Так что несколько лет просидел на суше подле мальчика, присматривая за его делами и воспитанием, но затем пиратство в Наветренном проливе зацвело таким пышным цветом, что Строцци стали терять до трети всех своих товаров, и пришлось вмешаться. Так я и стал тем, кем являюсь сейчас — защитником флорентийских судов.
Широко-распахнутыми глазами видела его будто впервые. Впитывала каждое слово. Так явно теперь ощущалась разница в нашем возрасте и прошлом — к моменту моего рождения он уже успел полжизни прожить, да какой… И как только мы оказались здесь вместе, в полумраке венецианских покоев?.. Воистину, пути Господни неисповедимы.