2
Глава 2.
— Клариче! Да стой же, погоди же ты!
Контессина едва поспевала за мной, но все равно продолжала громко возмущаться и вопрошать о моей выходке.
— Объяснишь же теперь, что это было?! — Спросила она, как только массивные двери кабинета захлопнулись за ее спиной. — Какой дядя? Какая Флоренция?!
Пока она прижимала руку к груди в попытках успокоить сбитое дыхание и свои переживания, я села за стол. Он пах затхлым дубом и старыми бумагами. Взяв чистый лист, обмакнула кончик пера в чернильницу.
«Многоуважаемый синьор Альтьери, дорогой дядя…»
— Клариче! — Вскрикнула кормилица. — Что происходит?! Поговори же со мной! Откуда взялся этот дядя? Неужто ты соврала синьорам?!
— Врать — грешно.
— Милая… — Присмирев, Контессина села напротив меня. — Милая, бедная Клариче, почему же ты всегда молчишь? Носишь в себе переживания, носишь, а потом взрываешься подобными выходками… А как могло быть иначе? Вспоминая твою покойную матушку… — Я подняла на нее предупреждающий взгляд. — Ты знаешь, что я лишь добра тебе хочу. Я растила тебя, как родную дочь, была рядом, когда выпал твой первый зубик, утешала в моменты скорби по каждому ушедшему родственнику… Скажи, разве не заслужила я прямого разговора после всего, что сделала для тебя? Молю, поговори же со мной!
Я отложила перо. Как бы сильно ни любила я кормилицу, но говорить я не любила также сильно.
— Это правда. Антонио передал это перед тем, как лихорадка забрала его. — Я отдала в морщинистые руки пожелтевший лист с именем и адресом дяди. — Алонзо Алтьери — двоюродный брат Маддалены, проживающий во Флоренции. Антонио говорил, что она нелестно о нем отзывалась, но этот дядя — единственный родственник, которого он знает.
Контессина вздохнула так глубоко, что ее массивная грудь поднялась до самого подбородка.
— Ты хочешь вверить судьбу в руки человека, которого никогда ранее не видела, о ком твоя матушка отзывалась плохо, вместо того чтобы послушать синьоров Тосканы и сделать так, как велят они? — Она уж хотела вспыхнуть, но затем обронила голову, покачав ей. — Почему, Клариче?
Во—первых, это…
Я подняла глаза, осознав, что надобно говорить вслух.
— Во—первых, это выиграет мне время. Требуется отправить письмо, получить ответ, затем нанести визит, затем он начнет поиски жениха. Процесс небыстрый. Во—вторых, синьоры Тосканы желают получить богатства винодельни в свои руки.
— Как и любой из тех, кого найдет этот непонятный Альтьери!
— Да, но все из списка претендентов Ринальди мечтали бы сами управлять винодельней. Взгляни. — Я передала кормилице лист с фамилиями, на который синьоры умоляли взглянуть. — Все, кого они предлагают, отстранят меня от дел, возьмут управление в свои руки. Сын Сальвини прямо говорил Антонио, как бы он распоряжался виноградниками, будь его винодельня столь большой, как наша.
— Не понимаю… Разве же это не порядочные синьоры?
— Порядочные или нет — не важно. Я хочу управлять винодельней сама. И буду.
Этого хотел дедушка, и это единственное, чего желаю я.
— И как новоявленный дядя поможет тебе в этом?
Я поджала губы. План таков. Я объясню ему...
— Я объясню ему всю ситуацию, взывая к родственным чувствам или к его алчности. Подкуплю. Попрошу найти мне мужа—флорентийца.
— Флорентийца?! — Она выпучила глаза.
— Да. Желательно, вхожего в синьорию. Такой не сможет и не захочет покидать город, а потому не будет принимать участия в управлении винодельней и не будет проживать здесь постоянно. Зато сможет рассчитывать на доход и рождение наследников. Мне — защита, право управления и наследники, будущему мужу — свобода, деньги и наследники. Выгодная сделка.
— Выгодная сделка… — Взгляд Контессины смягчился, цветя улыбкой, которая переросла в раскатистый смех. — Выгодная сделка! Моя милая Клариче, только ты могла сказать такое!
Что смешного? Разве же брак — не сделка?
— Юной деве, подобной тебе, положено мечтать о любви и браке с человеком, который сможет это чувство пробудить. Клариче, ты баснословно богата! Титулована. Образована. Ты можешь выбрать любого юношу, какого пожелаешь! Так почему же не допускаешь даже мысли, что сможешь вступить в брак по любви?..
Вопрос заставил стиснуть зубы.
Меня невозможно любить. Невозможно желать. Это я запустила цепь событий, что оставили в живых лишь одного Антонио, разве же можно полюбить подобное чудовище?..
Я не хороша для любви. Ничто во мне не хорошо. Кроме нюха. Ему и посвящу жизнь.