- Нет, нет. Конечно нет, - ласково бормочет Ксавье, приближаясь. - Идем, тебе нужно умыться. Да?
- Да… - я послушно иду за ним, потом терплю его пальцы на своём лице, он смывает растекшуюся тушь. - Мне стыдно.
- За этот вид? Я видел тебя обкуренной, полуголой, лежащей прямо на песке без лежака. И это не было так эротично, как звучит.
- Да нет, не за вид. Я тебе доверяю…
- Отлично, можно я тогда буду фотографом на твоих родах? - почти серьезно спрашивает он.
- Чего? Блин, Ксавье, если тебе не интересно, я могу не продолжать! - я вытираю лицо полотенцем и поворачиваюсь к нему лицом.
- Продолжай, конечно. Все равно ты всё мне выложишь рано или поздно. Давай. За что тебе стыдно?
- Я, кажется, и правда приревновала….
- Всё-таки Майю ко мне или меня к Майе? - он лукавит и напрашивается на неправильный ответ, явно видя мою слабость и спутанность сознания.
- Тебя. К Майе. Но ей я бы сказала наоборот, п-потому что я плохая п-подруга...
Он с отеческой нежностью смотрит на меня и даже гладит мои волосы, потерявшие былой вид. Он такой взрослый сейчас, уверенный в себе и красивый, что у меня в голове не укладывается, почему он стоит тут и вытирает мне сопли. Он должен идти и разбивать чьи-то сердца и желательно не тех, кого я хорошо знаю.
- прекрасно осознаю, что о таких вещах не говорят, но ничего не могу с собой поделать, он так внимательно слушает, а ром развязывает язык. Я стою и думаю о том, что что бы сейчас ни сказала, спишу все на опьянение, и что бы ни сделала, скажу потом, что ничего не помню. И мне кажется это невероятно смешным, будто кто-то руки развязал и выпустил на улицу. И мне невероятно интересно, Ксавье тут ни при чем, он просто самая родная душа в этом доме, которой можно доверять.
- Ксавье? - я опираюсь на него, при этом хватаюсь за шею, и это в общем-то не страшно, но он отчего-то взволнован.
- Что ты делаешь? - он напрягается, но не отходит. Я знаю, что он сейчас думает обо мне, а не о ком-либо другом, и даже не о Майе. И да, может, между ними и не ненависть, но мне кажется в эту секунду, что я сейчас махом в себе разберусь.
- Я ничего. Мне интересно, не мешай, - я привстаю на цыпочки, оказавшись к нему совсем неприлично близко, и улыбаюсь, когда слышу его частое дыхание. В моём представлении не происходит ничего криминального. Я, покачнувшись, испуганно вдыхаю, но он воспринимает это как... ну что-то явно другое и теряет бдительность. А я считаю, что момент подходящий. С четырнадцати лет я думала о том, что, наверное, впервые поцелую именно этого мальчика. По итогу это происходит в двадцать, и он не первый, но я целую его, все ещё поражаясь собственной смелости. Правда, в моей голове в эту секунду всё встаёт на свои места. Это не более чем поцелуй, смешная нелепость. Ничего не дрожит внутри, даже не ёкает. Мне просто приятно, а этого, пожалуй, мало, и ревность как-то улетучивается.
А Ксавье в этот момент сожалеет о том, что больше не сможет спать с ней в одной кровати без сомнений и предрассудков, не пройдётся мимо неё в одних трусах и не поможет ей переодеться, когда она пьяная завалится к нему после вечеринки.
Он не сопротивляется, все мысли его направлены на то, что это, вероятно, самый осмысленный поцелуй в его жизни. Он контролирует каждое своё движение, но дыхание уже сбивается. А Соль не останавает его, ни секунды не дает на размышление. И Ксавье очень боится, что она сейчас просто не понимает, что и с кем происходит. Она поддается его рукам и губам, будто очень всего этого хочет, уже давно не она его целует, а он её. Она мысленно совсем не тут, не с ним и его сердце разочарованно падает, хотя до этого момента вроде как трепетало.
- Стой, стой, - он отстраняется первым и легко целует её в кончик носа. - Стой.
- Что не так? - Соль искренне удивляется, уже списывая всё на своё состояние. Она не понимает, что произошло.
- Соль. Что происходит? Ты так кому-то мстишь?
- Прости?.. Я просто захотела… - она делает невинное лицо, но Ксавье только сильнее сжимает её плечи, даже немного встряхивает.
- Не захотела, - он качает головой. - Не захотела, приди в себя. Это не шутки.
- О чем ты, Ксавье? - она стоит, потупив глаза, и он её ненавидит, потому что в нём появилась, какая-то тупая надежда, а она её топчет не глядя. Жестокая, невинная девочка, с лицом меняющим выражения и эмоции, как кадры кинофильма, двадцать пять в секунду.