— Ай, — Ксюша отстранилась от меня, улыбаясь. Со съехавшей еще больше шапкой была похожа на нахохлившегося после дождя воробья. — И как это понимать?
— Пошли, дома расскажу, — притянул Ксю обратно к себе, целуя открытый участок шеи над воротом пуховика.
— Ну не знаю даже. У меня уже весь вечер распланирован, — ответила Ксю, поворачиваясь и подставляя мне шею с другой стороны.
— Может быть, есть какая-то возможность внести корректировку в планы? — Притянул Ксю к себе еще ближе. Зажал мочку ее уха, несильно прикусывая.
— Допустим, есть такая возможность, — ответила Ксюша, растягивая гласные. — И чем бы мы занялись? Будьте добры, Алексей Владимирович, предоставьте подробный план действий. Нужно же мне знать, ради чего я иду на такие жертвы.
— Ну, для начала я бы все-таки всыпал по этой красивой наглой попке.
— За что это интересно?
— А за то, что мучаете меня, Ксения Викторовна, — ответил, сопровождая слова несильным шлепком. — Потом… Хотя нет, и потом бы еще раз всыпал. Для профилактики. А уже потом отвез бы в спальню.
— В ванную сначала, — подала голос Ксю.
— Хорошо, сначала в ванную.
— А потом что? — спросила Ксю, снова залезая под мою мастерку и рисуя подушечками пальцев на спине узоры.
— А потоооом, — протянул я, подсаживая жену чуть выше, прижимаясь лбом к ее лбу — Напомнил бы вам, Ксения Викторовна, о том упущении, которое мы до сих пор не исправили.
— Да! И какое же это упущение?
— Если по счету, то шестьдесят девятое.
Повисло недолгое молчание. Ксюша поняла намек и, смеясь, ответила:
— Так с этого же и надо было начинать, Алексей Владимирович! А вы всё тут мокроту разводите…
Через десять минут мы уже подходили к дому.
Я открыл входную дверь, пропуская жену пройти первой. Ксю, шагнув через порог, повернулась ко мне и сказала:
— Алексей Владимирович, с этой ржавой срамотой надо разобраться. Не сегодня-завтра сломается.
— Слушаюсь и повинуюсь! Завтра же займусь. Проходите, проходите, Ксения Викторовна, не задерживайтесь в дверях…
29. Ксю
— Осторожней, Ксю, там…
Слишком поздно услышала предупреждение, по инерции делая пару шагов в прихожую. Тут же ногой задела пакет с продуктами, а на букет цветов так и вовсе наступила. Горел бы свет, такого не случилось бы. Но Ксюша не щадит ни роз, завернутых в упаковочную бумагу, ни раздавленных киви, выкатившихся из пакета. Всю эту степень нанесенных мной разрушений смогла оценить, когда Леша щелкнул выключателем.
— Это как здесь все оказалось? — спросила я, не зная за что хвататься в первую очередь — раздеваться, убирать фруктовое смюзи с пола или бежать с цветами в поисках вазы.
— После работы в магазин забежал, вот продуктов подкупил. Ну а когда тебя дома не обнаружил, то здесь и оставил.
— А, да? — стояла и смотрела на пакет с бело-зеленым логотипом близлежащего супермаркета. Наверное, обнаружь я сейчас в нашей прихожей НЛО, удивилась бы меньше. — А цветы? Что за повод? — подняла букет с пола, развернула плотную коричневую бумагу, чуть ли не в шесть слоев закрученную. Флорист хорошо позаботился о том, чтобы розы не замерзли. Наверное, именно это и спасло великолепно пахнущие алые цветы от моего ботинка.
— Повод? Да нет никакого повода. Так, способ отблагодарить тебя за то, что сегодня пришла на тренировку.
— Очень красивые цветы. Спасибо, Леша. А что до твоей тренировки, то сейчас у меня не болят, кажется, только волосы.
— Ну, еще не вечер, — ответил Леша, улыбаясь и стягивая с себя куртку.
— Уже начинать бояться?
— Уже начинать раздеваться и разуваться. — Леша проехал на коляске мимо меня, подхватил пакет с пола и направился на кухню. — Ужин с меня, — донесся голос мужа.
— О нет, прошу, только не яичница, — простонала я, снимая с себя пуховик и расшнуровывая ботинки. Направилась следом за Лешей на кухню. — Опять яичница. Утром яичница, днем яичница, вечером яичница, а ночью омлет! Скоро я буду кудахтать, как цыпленок, — процитировала я знаменитую фразу из советского фильма. Даже акцент немного удался.
— Нет, сам есть эти яйца уже не могу. Сегодня на ужин у нас пельмешки. — Леша зашуршал пакетом, выуживая из него прозрачную пачку. Внимательно ее осмотрел.
— Кажется, это уже не пельмешки, а один большой килограммовый пельмень, — рассмеялась я глядя на изумленное лицо мужа, пытающегося реанимировать слипшуюся массу.
— Так, сдается мне, что задача усложнилась. — Пакет с огромным пельменем полетел в мусорное ведро, а Леша, судя по всему, впал в поварской ступор.
Не стала мешать мозговому процессу. Пока Леша решал, что приготовить на ужин, я нашла вазу, подрезала стебли у роз и поставила их в холодную воду.