На следующий день после кошмара и встречи в доме, я не покидала комнату. Чувствовала, что стоит только выйти из защищённой спальни или оказаться на улице, как всё повторится вновь. Бабушкой пыталась узнать, что произошло, но я говорила ей, что хочу углубиться в написание работы и только поэтому не выхожу. Не особо веря мне, она все-таки оставили меня в покое. Её это не сильно удивило. Она знала, что я одиночка по сути, и моё желание остаться одной, хоть и встречено ей было не особо радостно и с волнением из-за предшествующих этому событий, давить она не стала, а просто оставила меня в покое, тревожа только, когда приходило время еды. А вот Ливи восприняла моё отсутствие плохо. Она, как и бабушка волновалась, но в отличие от первой, каждый день по несколько раз заходила ко мне в комнату, пытаясь вывести на разговор. Мои просьбы об одиночестве и нежелание говорить злили её, и она обиженная уходила к себе, бросая на меня грустный взгляд. Но мне нужно было время. Я должна была понять, что всё это значит и что вообще произошло, ведь если сон можно было отрицаться, то в случае с событием в доме это было бессмысленно.
Однако Ливи можно было понять. Каким-то образом Джаспер вычислил, куда именно она уехала, и теперь был в городе, продолжая давить на неё и преследовать. Девушка нуждалась в поддержке, это было видно по её поникшим плечам и попыткам завести разговор, но я не могла окунуться в её проблемы, не разобравшись в своих. До меня доносились звуки их разговора по телефону, не знала, о чём именно шла речь, но голос Ливи, доносящийся до меня, был озлобленным и дерзки, и очень редко просящим. Хоть она и заходила ко мне каждый день, всё же на эту тему говорить не пыталась, только пару раз с её губ слетело его имя. Но, сдерживаясь, девушка уходила. Между ними в этот раз произошло нечто серьёзное, и теперь Ливи была настроена решительно, но вот его настойчивость начинала пугать.
Духота в комнате не давала мне успокоиться и вновь уснуть. Я встала и подошла к окну, распахнув его. Прохлада ворвалась в помещение вместе с воздухом.
Бояться своих собственных мыслей было неправильно. За много лет Истрит не пришла ко мне в комнату, так отчего сейчас решила бы это сделать. В голове мелькнула мысль о том, что и сны могли быть порождением духоты, поэтому больше я не собиралась держать окно закрытым.
На моём столе лежала сумка. Я так и не заглянула в неё в тот вечер и теперь, аккуратно двигаясь в темноте, подошла к ней. Взяв ее в руки, вновь вернулась в кровать. Свет от ночного светильника на прикроватной тумбе слабо озарял пространство рядом с собой. Я достала свою записную книгу и шкатулку с кулоном найденную в старом доме. В первый день я пыталась найти информацию о камне, но на время оставила это занятие, углубившись в исследование и проработку начальных глав. Работа над ними помогла отвлечься. Так что пока мне было неизвестно, что именно это за минерал.
С цепочкой всё было немного проще. Достав украшение из шкатулки, я рассмотрела металл и была уверена, что это серебро. В моей тумбочке был мел и немного порывшись, я нашла старый, но всё ещё белый кусочек. Приложив совсем немного усилий провела по нему цепочкой надавливая. Мел потемнел в тех местах, где остались следы прикосновения, и теперь стало наверняка известно, что это серебро. Это было дорогое украшением и откуда именно оно могло взяться в комнате у мамы, тем более в таком месте, было непонятно. Видимо именно мама его туда и положила много лет назад. По началу я хотела поговорить с бабушкой на этот счёт, но не могла решиться. Что-то останавливало меня. Её скрытность всегда была чрезмерной, так почему сейчас она поведала бы мне тайну украшения. Рассматривая кулон в свете лампы, я аккуратно провела по нему пальцем, исследуя изгибы камня и выступы серебряного растения. Моя рука слабо дёрнулась и случайно зацепившись за острый выступ одного из листьев, я поранила палец. Маленькая капля крови, такая яркая и возникшая так быстро, упала на минерал. В это же мгновение на глазах он впитал её подобно губке.
-Что… Как такое возможно, — я поднесла камень ближе к свету, пытаясь разглядеть след крови, но его не было.
Вдруг камень озарился синеватым свечением, и, испугавшись искр, я отбросила кулон в сторону. Он упал в складки одеяла, не переставая переливаться светом, который медленно стал угасать, пока и вовсе не исчез.