— Имеет ценность?
— По моим представлениям, это следы стоянки.
— Вот оно что! — протянул Марей, по-видимому, вполне понимая, что это значило. — И как дальше будем, Софья Захаровна? — спросил старик.
— А дальше сделаем так, Марей Гордеич: все силы стянем сюда и попробуем пройти ещё глубже и дальше в направлении Купели Краюхина.
Софья позвала рабочих. Они выслушали её и согласились продолжать работу, хотя уже наступила пора идти на отдых.
— Вишь, как, Семён, бывает! Фартовым-то не ты оказался, а Марей Гордеич! — шутили рабочие.
Но напрасно горячилась Софья — этот день ничего нового больше не принёс.
С большой неохотой Софья ушла с раскопок. У неё пробудилась такая жажда работы, что она готова была провести здесь ночь и работать при кострах. Но это было бессмысленно.
На рассвете Софья поднялась, намереваясь до завтрака сходить к траншее. Но её уже опередили. Жарко пылал костёр. Возле него сидели все рабочие (кроме Сёмы, ещё спавшего в палатке) и Марей.
— Что это вы так рано поднялись? — подходя к костру, спросила Софья. Ей и в голову не пришло, что они озабочены тем же, чем и она.
— По одной, видно, причине не спится всем нам, Софья Захаровна, — сказал Марей. — Идите кушать, и тогда за работу!
Софья сходила на реку, выкупалась. Тем временем встал Сёма, и завтракали они уже все вместе подогретыми мясными консервами в продолговатых бланках, оставшимися где-то на складах с военного времени.
День выдался, как по заказу. Раскалённое солнце, начавшее нещадно палить, вскоре закрыли облака. Ветерок от реки освежал воздух и разгонял гнуса, заставляя его прятаться в траву. Работали увлечённо, споро.
Перед обеденным перерывом Сёма наткнулся на целое гнездо находок. Он так бурно обрадовался, его возглас был таким яростно восторженным, что откликнулось даже таёжное эхо.
— Первобытный человек! Софья Захаровна, первобытный человек! — орал во всё горло Сёма.
Софья бросилась к нему, взглядом умоляя не прикасаться больше лопатой. Она стремительно, с разбегу опустилась на колени и под пристальным взглядом всех работавших замерла над находками.
— Да ты и в самом деле, Сёма, фартовый, положительно фартовый! — взволнованно заговорила Софья, пересыпая с ладони на ладонь тяжёлые плиткообразные камушки и спёкшиеся кусочки буро-серого шлака. Она бережно сложила их на свою парусиновую зелёную сумку и принялась ползать на коленях по траншее.
— Смотрите, Марей Гордеич, а тот самый шов, который в Краюхинской купели, сюда вышел! Вот он!
Марей тоже опустился на колени и, осмотрев рыжую прослойку земли, сказал:
— Как две капли воды походит. Глужбе надо взять, Софья Захаровна.
— Попробуем взять глубже, — согласилась она.
И вот, вместо того чтобы идти на обед, рабочие стали углублять траншею и прокладывать её дальше в направлении Купели Краюхина. Вдруг Сёмина лопата взвизгнула так тонко и пронзительно, что этот резкий звук отозвался болью у всех в ушах. Так взвизгивает лопата только в скользящем соприкосновении с металлом. Сёма копнул ещё раз, и опять громкий визг огласил тайгу. Третий раз Сёма не успел ударить лопатой: Софья отстранила его и, упав на колени, стала осторожно копать маленькой, почти игрушечной лопаточкой. Через минуту она извлекла из земли кусок грубо кованного железа величиной с её ладонь.
В траншее было довольно тесно, но все сгрудились возле неё, осматривая находку, которая видом своим не походила на прежние.
— Что это, Софья Захаровна? — спросил за всех Марей.
Софья вздёрнула в недоумении плечами.
— Железо. Будем копать глубже, вот только обедать пора.
— Потерпим! Разве при таком деле до обеда? — заговорили в один голос рабочие.
Софья взглянула на них с благодарностью. Нельзя было бы сейчас придумать для неё большей кары, чем оторвать от работы.
— Возьмём ещё в сторону Купели Краюхина, — распорядилась Софья.
И снова застучали кайлы, заскрипели о крепкий песчаный грунт затупившиеся лопаты.
Часа через два Сёма, шедший всё время впереди, наткнулся на новую находку. Это была куча шлака. Когда Софья тщательно, с помощью всех рабочих и Марея вскрыла эту кучу и обследовала, стало ясно, что шлак здесь собран неодинаковый. В спёкшихся кусках Софья увидела застывшую накипь железной руды и каменноугольную золу.
— Копать дальше не будем! — решительно заявила Софья.
Рабочие и Марей были уже в состоянии крайнего утомления, мокрые от пота, сразу осунувшиеся от голода и усталости, но решение Софьи их удивило. Несмотря ни на что, они готовы были работать и работать.
— Если вы об нас заботитесь, то напрасно, Софья Захаровна. Привычные! Нас ещё надолго хватит! — сказал пожилой рабочий Емельян Васильевич.
— Честно скажу, товарищи, — обратилась она ко всем сразу, — не о вас я сейчас забочусь. Дело в том, что я окончательно запуталась, а продолжать работу, когда нет ясности, нельзя. Надо кое в чём разобраться.
— А что за трудность у вас, Софья Захаровна? — спросил Марей.
— А вот в чём сложность, Марей Гордеич. Первые находки относятся к древним временам. Это совершенно очевидно. Находки сегодняшние не древние. Они сближаются с находкой Алексея Корнеича.
— Ага, вон оно как дело оборачивается, — понимающе сказал Марей и многозначительно посмотрел на рабочих.
— А что это — лучше или хуже?' — прямо спросил простодушный Сёма.
— Лучше, Сёма, лучше! Это даёт больше данных об Улуюлье. Вот смотри: это накипь от железа, а это каменноугольная зола. Следовательно, в этих краях есть и железо и уголь! — объяснила Софья.
Затаив дыхание, её слушал не только Сёма, а и все.
— Ага, видел как! Оно ещё покажет себя, наше Улуюлье! — с восторгом произнёс Марей и гордо приосанился.
Теперь можно было идти на обед, но никто не уходил. Все с интересом наблюдали за Софьей. Она вначале сфотографировала траншею, потом сделала зарисовки в большой, в твёрдых корках альбом.
— А что, Софья Захаровна, завтра будем копать? — спросил сутулый Емельян Васильевич, исполнявший обязанности старшего артели.
— Всё теперь зависит от Алексея Корнеича. С ним надо совет держать.
— Ум хорошо, а два ещё лучше, — промолвил Марей.
— А он когда будет?
— Обещался быть сегодня-завтра.