Бармен признал теперь меня за равного себе и неспешно закивал.
— До этого мы тренировались в заливе Кинко возле Кагосимы. Бросать бомбы и пускать торпеды. Каждый день по пять-шесть часов. Все было как во сне, даже поесть забывали. Тогда среди всех японцев только мы знали, что целью будет Перл-Харбор.
— Говорят, что в момент начала операции так штормило, что даже учебные занятия отменили.
— Так-то оно так, но только два самолета не смогли взлететь. Человек — это такое создание… — произнес бармен уверенно. Его глаза были устремлены в прошлое. — Знаешь, я в то время жил на разрыв.
— Это и было твое увлечение?
— Именно. Для парня, которому еще и двадцати не было и который женщины-то толком не знал, ничего другого не оставалось.
В эту секунду зрачки бармена вдруг расширились, будто он видел какой-то сон. «Когда летишь на юг крылом к крылу, думаешь: вот это и есть настоящая жизнь! А смерть совсем близко — это без вопросов. Но у тебя никаких сомнений нет — просто радость. И никаких мыслей насчет того, что операция может провалиться. А когда подлетели и сквозь разрывы в облаках показался остров Оаху, а потом и Перл-Харбор, я подумал: надо же, такая красота! В заливе Кинко было тоже здорово, но здесь была такая красивая вода! Как бы это сказать? Будто бы увидел самоцвет, который хранится в замке за семью печатями. А еще я удивился тому, что этот самый залив был точь-в-точь как на макете или на фотках, которые нам показывали. Я был в третьей эскадрилье. Это означает, что мы должны были атаковать третий корабль справа. Это был „West Virginia“. Вот мы к нему подлетели и врезали. Теперь уже никто не мог спасти его. Они совсем не отстреливались. Я еще подумал, что здесь полегче будет, чем на учебных занятиях. Я не чувствовал никакой скованности. Вот и хорошо, думал я, сейчас я вам торпеду в бок и засуну! Я снизился, теперь можно было запускать торпеду. Держать курс было проще, чем на тренировке. Я связался с другими пилотами, и мы все разом дали залп. Я не видел, попали ли в цель торпеды первого и второго самолетов. Я только хотел, чтобы моя торпеда попала куда надо, а там уже и помирать можно. Набирая высоту, я пронесся над верхушками мачт корабля и молил только об одном: попасть! Попаду? Не попаду? А что если не взорвется? Я думал о том, о чем никогда не думал. В тот момент, когда я закончил разворот, торпеда уже успела попасть в корабль. Вверх взметнулся огромный столб воды. Как бы получше сказать, что я почувствовал? Это когда спишь со своей любимой, бесконечно любимой женщиной и вот — ты кончил. Нет, пожалуй, то ощущение будет посильнее. Уже позже я подумал, что моя жизнь в тот момент была окончена. Вот что я думаю».
Будто бы не желая расплескать свои драгоценные воспоминания, бармен поставил, а потом отодвинул в сторону стакан, который он протирал.
«После Перл-Харбора я участвовал в сражениях при Мидуэе, Бугенвилле, Лейте, в битве за Окинаву. Мне почему-то никогда не было страшно. Я никогда не боялся умереть. Наверное, потому, что я уже умер тогда, в Перл-Харборе».
Бармен стоял за стойкой битком набитого бара, но в эту минуту его глаза блуждали по бескрайним просторам далеких морей. Гадливость от неестественных склонностей находящихся рядом с ним людей, презрение и жалость по отношению к этим парням, которым столько же лет, сколько тогда было ему… Он один видел то, о чем он давно не вспоминал.
— Да, понимаю, — произнес я.
Я воспринимал его как в некотором смысле избранного человека, и сам он тоже верил в это.
— А отчего ты тогда здесь? — спросил (был обязан спросить!) я, понимая, что мой вопрос может задеть собеседника.
— Владелец этого бара — механик, который во время войны готовил мой самолет к вылетам. Ему сегодня надо быть в другом заведении, вот я за него и отдуваюсь.
— Вот оно что! Владелец этого заведения — твой бывший механик!
Да, интересный случай. Механик, преуспевший в гейском бизнесе, и всякий раз чудесным образом возвращавшийся обратно летчик, самолет которого тот механик бессонными ночами готовил к полетам… Прелюбопытнейшую историю я услышал в гнусном баре, куда меня затащил мой приятель.
Уже потом я пожалел, что не спросил об одной вещи. Ты, летчик, прошедший сквозь Перл-Харбор, и ты, бывший механик, а нынешний владелец бара, вступили ли вы в те отношения, в результате которых открывается дверь на небеса? Спросить это означало бы для такого безнадежного мужчины, как я, осквернить что-то…
Мороко на острове Минамидзима
Встретить в воде нечто огромное — заветная мечта каждого ныряльщика. Однако когда такая встреча происходит, дело часто не ограничивается восторгами. Конечно, можно отправиться в подходящее место, чтобы понаблюдать за китом или касаткой, но встреча с другими крупными обитателями моря — дело случая. И такая встреча может закончиться весьма драматически.