Он спал беспробудно, уже две недели, а она не выходила из покоев, потому что раны категорически отказывались заживать. Она внушила себе боль вновь, и теперь лишь его пробуждение могло выгнать это из подсознания эльфийки.
И она ждала, терпеливо рисуя его лицо на листках пергамента, разложенных на дощечке. Каждый вечер Лавеллан надеялась, что он проснется, выводила перебинтованными руками с кровоподтеками линии портрета. Кровь, иногда не сдерживаемая никакими повязками проступала сквозь них, пачкая ее одежду. Она не останавливалась, отчего ее некогда весьма загорелая кожа мертвенно побелела, а под глазами залегли массивные черные тени.
Да, она увядала без него.
Иногда в Арлатан заглядывал тот или иной член Совета, хотя она запретила пускать сюда всех, кроме Фенриса, Абеласа, Оуриэль и Эльванны с Зевраном. Она потеряла доверие. Доверие ко всем ним. Да и как она могла теперь доверять эльфам, которые донесли их секреты? Нет, она не видела в каждом из них потенциального врага, но и подпускать близко к себе больше не хотела.
Тихий вздох, он бьет ее под дых, и она вздрагивает, напрягаясь всем телом от неожиданного резкого звука. Поднимает серые дождливые глаза, которые помутнели и стали почти что мышиными, и встречается с такими же, теплыми и ласковыми.
Она почти что ощущает, как кровь приливает к ее лицу, а сердце бьется учащенно, пока доска, уголь и листы летят в сторону и она бросается на шею, впечатываясь ноющими ребрами и грудной клеткой в такое родное тело. Солас смеется, тихо, так как обычно он смеялся от щекотки или мелких приставаний за общим их ужином, когда он внимательно смотрит на нее через стол, а она кусает морковку, невинно смотря куда-то в потолок и невзначай изучая такие интересные мозаики. Смех его, нежный и текучий, как мед, вносит в нее новую волну жизни, заставляя дышать, заставляя быть.
Она зарывается носом в его волосы, целует кончик его уха, пряча холодные руки под теплую спину, жмется к нему, сворачиваясь клубочком на груди, накрывается одеялом, согревая свои замерзшие ноги. Эльф трется носом об ее щеку, вдыхает ее запах, заключая в крепкую клетку своих тонких пальцев, прижимает к сердцу, как самое дорогое в его жизни.
- Думала, ты не проснешься… - она с силой зажмуривает глаза, правда, надеясь, что это не сон. А в последнее время перепутать сон и реальность для нее стало повседневным явлением. Но нет, не видение, он кусает мочку ее уха и посмеивается, садясь поудобнее и скрывая свое ненаглядное существо в колыбели сильных рук.
- Я же обещал. Только не представлял, сколько сил я потратил. – его ладони скользят по ее спине, лопаткам, касаются шеи и ягодиц, ощущая повязки, его лицо суровеет, а брови сводятся к переносице, превращая его в серьезного мужчину. Уголки губ ползут вниз, вытягиваясь в нитку, и он прислоняется скулой к ее шее. – Что случилось, Ma sa`lath?
Она молчит. Хочет растянуть долгожданный момент их трепетного воссоединения. Ей на самом деле не хочется говорить что-либо, не хочется сейчас терзать их души. Но это необходимо, так же, как и их союз.
- Пока ты спал, люди созвали Священный Поход. – она оттолкнулась от стенки, всхлипнув от боли, вихрем пробежавшейся по ноющим ранам, села ровно, обхватив ногами его живот и положив руки ему на плечи. Фен`Харел был непроницаемо спокоен, но его глаза выдавали волнение, когда он бегал взглядом по ее полуобнаженному телу, всматриваясь в многочисленные перевязи и бинты, на которых то и дело мелькали багряные пятна.
- Кто предатель? – он спросил это так, как будто все ему было известно с самого начала. С чисто деловым интересом. Но сейчас, он был прав, после драки кулаками не машут.
- Бриала. С самого начала служила Селине и Виктории. – она провела ноготком, очерчивая линию его подбородка и он, перехватив щуплую руку, развернул ее тыльной стороной и оставил сухой поцелуй, при этом внимательно и неотрывно смотря ей в глаза.
- Фелассан не раз говорил, что она подавала хорошие надежды. Но, видимо, она избрала твой путь, vhenan. – он сжал ее запястье своей ладонью, поглаживая костяшки пальцев, на которых запеклась недавняя кровь. – Каждый из нас с самого начала выбрал свой путь.
- Селина и Бриала погибли при попытке моего убийства. Орлей охвачен агонией и борьбой за трон, так как там не осталось ни одного прямого наследника престола. – она опустила глаза, но заботливая жесткая рука перехватила ее подбородок, приподнимая его вверх и поглаживая подушечкой большого пальца.
- Теперь – это не наше дело. – он помедлил, чуть склонив голову. - Точнее наше, но уже не твое. Что произошло с тобой? Где была битва? – он спрашивал это хозяйственно, будто провоцируя ее на долгий рассказ. Но ей было больно. Больно говорить.
- Они… напали на Скайхолд. Пробили щит, который стал слабым после твоего попадания в Утенеру. – его руки плавно переместились на ее тело, изучая раны, разматывая бинт на запястье, где был глубокий порез от чьего-то кинжала, который был воткнут в ее лапу по самую рукоять и раздробил чешую и кусок кости. – Начали штурм, Абелас и Фенрис привели свои гарнизоны на оборону. Численный перевес был на стороне врага… - эльф распутал, наконец, завязки и теперь рассматривал ее руку, на который красовался открытый кровоточащий порез и расползающаяся от него сетка сине-фиолетовых сосудиков. -…Я решилась на крайнюю меру и, взяв Волков, отправилась в авангард, протрубив отступление. – Маг дотронулся до пореза, и ей пришлось сжать зубы, чтобы не выругаться от остроты боли. – Я взяла на себя форму высшего дракона, и поэтому… - Солас попробовал применить лечебную магию, но рана словно отторгала ее. Джей вздрогнула и отдернула руку, как от огня, с жалостливым взглядом таращась на эльфа.
- Джейр`ан. – он сел прямо, почти что касаясь ее своим теплым телом и загреб ее в объятья, вырисовывая невидимый узор по ее спине. – Что там случилось?
Она отстранилась, опуская руки и кусая губы, смотрела на Волка. Она не знала, насколько сейчас был красноречив ее взгляд, но она чувствовала, ощущала всем телом, как он напрягся, переняв часть ее эмоций. Он понимал.
- Я убила. Убила их всех. Но под конец они использовали зачарованную сеть с рунами, для ловли драконов. Я упала с огромной высоты и уничтожила собственный барьер, и люди… они били меня, кололи и резали. Я потерялась в пространстве, когда пришел он. – ее голос колебался, а тело била крупная дрожь, отчего мужчина взял ее за плечи, чтобы та не упала. Он выжидающе, мягко, как самое близкое ей существо, смотрел, впитывая в себя ее боль. – Фенрис убил Каллена и его кровь застилала мои глаза. Я… не хотела жертв. – уголки ее губ приподнялись чуть вверх, создавая иллюзию виноватой улыбки, скорее оскала, который уродовал ее прекрасное лицо.
- И стала собственной жертвой сама. – он притянул ее ближе, целуя, как не целовал никогда – жадно, трепетно, боясь ранить еще глубже. И боль уходила. Сменялась новым ощущением, заполняющим ее без остатка. Вздох, биение сердца и приоткрытый рот, а по щекам струятся, катятся такие нужные слезы, которых не видел мир уже сотню лет. Она тянется к нему, требуя еще, и он впитывает, выпивает из нее боль, как из чащи, и рана на руке сияет, стягивается, а пустота внутри полнится им одним.
Запись, написанная корявым почерком.
Негодование по поводу беспомощности Верховной Жрицы и союза государств Тедаса в отношении новоявленного «Второго Элвенана», как нарекли его эльфы, еще долго сотрясало континент. То там, то сям вспыхивали стычки между людьми и эльфами. Начинали все их, в большинстве своем, люди, недовольные таким легким освобождение эльфов, на которых держалась вся экономика Орлея и Тевинтера, где их считали за скот.