— Держи веревку, — услышал он спокойный голос парторга.
С трудом передвигаясь в перемешанной с песком черной вонючей жиже и не чувствуя твердой опоры, Таган закрепил конец. Из лесу поднесли бревна, лапник. Бойцы налегли на веревки, вытащили из трясины Тагана и Репина, тачанку и выбившихся из сил коней.
Дальше дорогу пришлось прокладывать лесом.
На пятые сутки люди заметно осунулись, устали, но долг вел их вперед. С рассветом стало известно, что путь преградила обширная топь. Высланные вперед разведчики доложили обстановку. Они видели, как по незамерзшему болоту уходило на другую сторону небольшое стадо лосей. Солдаты пометили звериную тропу, и было решено использовать ее для продвижения в пешем строю, а рядом проложить гать. По ней должны были пройти три танковых полка, вся артиллерия, штабные и госпитальные автомашины, корпусной обоз.
Головная походная застава, ведомая разведчиками, пошла по дышавшей паром топи. За ней цепочкой, ведя навьюченных до отказа коней под уздцы, потянулись взвод за взводом. Таган, оставив пустую тачанку с Репиным до наведения гати, разобрал «максим», распределил части пулемета между бойцами расчета и ступил на тропу. Было непривычно и жутко идти — трясина плясала под ногами, чавкала, хватала за сапоги.
Нараставший гул вначале не насторожил — то мог подходить к переправе танковый полк. Но вот над болотом заметалась команда: «Воздух!» Те, кто был близко к твердому берегу, заспешили, а тем, кого команда настигла посреди топи, пришлось принять все меры, чтобы замаскироваться.
Молодой боец-казах шагнул в сторону осоки, оступился и тут же провалился в яму по горло. Никто не успел прийти к нему на помощь, и трясина поглотила его. Связист, тянувший провод, прыгнул на кочку. Тонкий ледок вокруг треснул, кочка пошла из-под ног и перевернулась. Боец выпустил из рук катушку, стал тонуть. Кто-то успел бросить ему жердь. Он вцепился в нее и замер.
Высоко в небе шли на восток звенья вражеских бомбардировщиков. Их сопровождали «мессершмитты».
Движение по болоту прекратили. Работали только саперы и те, кто помогал им валить деревья, укладывать поверх трясины бревна и обрубленные ветки.
Прокладку гати закончили вскоре после обеда, но движение по ней было запрещено. Ждали наступления сумерек.
Ближе к вечеру путь открыл повар Гриша. Кашевар прикатил с дымящимся ужином и принялся за свое излюбленное: «Раз-раз — следующий». Однако не успел он обслужить первый взвод, как со стороны охранения донесся собачий лай и тут же послышалась автоматно-пулеметная стрельба.
Эскадрон занял оборону. Выяснилось, что лес прочесывают цепи карателей с собаками. Завязался бой.
Таган, оставив Ораза у «максима», с которым в густом лесу тяжело было передвигаться, стал преследовать немцев. Уложив гитлеровца меткой очередью из ППШ, Таган помчался за ломившимся сквозь чащу здоровенным детиной в тулупе. Тот яростно отстреливался, а когда кончились патроны, поднял руки.
— Меня насильно взяли в полицию. Я не хотел! — прокричал парень.
— Молчи, сволочь! Руки на голову. Поворачивай обратно, — приказал Таган.
Пленный не двигался. Пристально глядел на старшего сержанта.
— Зачем? Ты ж нерусский! Отпусти. Что тебе? Чего ты их защищаешь? Ты ж нерусский? Отпусти, говорю. Тебе свою родину защищать надо. Идем со мной. Ты же нерусский, брат!
Таган не сразу понял, о чем шла речь, а когда сообразил, как кошка, прыгнул и сунул дуло автомата верзиле в живот. Человек согнулся, и Таган ударил его прикладом по спине.
— Это я нерусский? Ты нерусский! Ты предатель, сволочь! — Таган стал неумело ругаться, мешая русские и туркменские слова.
Взятый Байрамдурдыевым оказался заместителем командира отряда карателей, которые были посланы из Мытвы на подавление партизан.
Конники на своем пути еще не раз встречали карательные отряды — все они высылались на подавление действовавших в лесу партизан. Противнику не могло прийти в голову, что в диких, заболоченных лесах, с тыла к Мозырю продвигаются не партизаны, а в полном составе кавалерийский корпус.
К исходу 9 января соседний полк вышел в район крупной деревни Прудок. Мела сильная пурга. Разведчики подобрали в лесу замерзавшего старика. Одели его, накормили. Он проводил передовые подразделения полка к постам охранения немцев, указал, где размещались штаб и склады. Бесшумно сняв часовых, конники начали атаку. Она была настолько неожиданной, что гитлеровцы не смогли оказать сколь-нибудь серьезного сопротивления.
Второй эскадрон должен был захватить склады, оборудованные неподалеку от Прудка в лесу. У землянок, обнесенных колючей проволокой, к которым подошел Байрамдурдыев со своим расчетом, стояли танкетки.