Снег был легкий, рассыпчатый и приятно поскрипывал под ногами. Было ясно, что кто-то прошел, но от самих сапог следов не оставалось. Завернув за угол рыбной лавки, он оказался у дома старосты — единственного в деревне строения с окнами, застекленными на европейский манер. За окном горела яркая лампочка, и до самой дороги доносился громкий смех. Настоятель, конечно, — как всегда. Он по привычке не пошел к черному ходу, а распахнул парадную дверь и вошел.
Перепугались и притихли. Кто-то поспешно убирал посуду, и одновременно послышался безучастный, но в то же время дрожащий голос старосты:
— Кто это там? В такое время?..
Что-то слишком рано переполошились. Полицейский откашлялся, но намеренно ничего не ответил. Чуть раздвинув перегородку, высунул голову помощник старосты.
— О-о, это вы, господин полицейский, что случилось?
— Входите, входите, — выскочил вслед за ним настоятель, до конца отодвигая перегородку. Все трое были явно пьяны.
— Веселенькая история случилась...
— Что такое?..
— Ладно, потом поговорим. Заходите, выпейте рюмочку...
— Дезертир. Бежит сейчас с северной горы...
— Дезертир?.. — Настоятель, глядя поверх очков, проглотил слюну. — Если с северной горы, то, где бы он ни спустился, обязательно должен пройти здесь — другой дороги нет.
— Об этом и сообщили... Вроде, он в нашу деревню направляется...
— Направляется? — староста растерянно потер нос.
— Изголодался он...
— Вот так дела! Что будем делать?
— Да чего там, — решительно перебил старосту помощник, — всякий дезертир — это же непатриот. Трус проклятый, и всё. Устроим на него облаву и поймаем как пить дать.
— Но у него ведь винтовка... И голодный к тому же — он, наверное, сейчас совсем бешеным стал...
— В Китае я был, — вздохнул староста. — Там что ни деревня, что ни поселок — все окружены крепостными стенами...
— Крепостными стенами, вот это да... — с досадой протянул помощник старосты.
— Да, именно крепостными стенами.
— Какие там крепостные стены — обыкновенные глинобитные заборы...
— Верно, обыкновенные глинобитные заборы — ну и что из того...
Напуганные звуком, напоминающим скрежет цепи, все враз обернулись — это большие напольные часы начали бить восемь. Кашлянув, настоятель посмотрел на остальных:
— Чего делать будем?
— Схватить его надо и избить до полусмерти!
Угрозы исходили от одного помощника старосты, но, если подумать, делал он это не зря. В деревне он остался лишь один тридцатилетний, которого не взяли в армию. Но все-таки теперь тон его уже не был таким же решительным, как вначале.
Полицейский бодро кивнул:
— Это верно, непатриот все равно что паршивый пес, но... — Он понизил голос и склонил голову набок: — Винтовка у него... Нагоним, а этот изголодавшийся непатриот — с винтовкой. Что тогда будет, представляете?..
— Верно, верно — все равно что сумасшедший с мечом... — помахал рукой настоятель перед носом помощника старосты и заглянул в глаза полицейскому: — Что же делать?
— Что делать, говорите? Это ведь... — Староста схватился пальцами за нос и неожиданно заявил: — Вряд ли этот дезертир наш, деревенский...
— Вряд ли! — Помощник старосты напыжился и сказал громко и убежденно: — Нет, не наш, он откуда-нибудь с юга, это уж точно!
— Ладно, а почему он тогда дезертировал? В такой мороз.
— Верно... Он же понимал, что никуда ему не скрыться... Родителей жалко...