Толкнувшись на ольховский рынок труда, я был неприятно удивлен: оказалось, что все более-менее приличные места, приносившие достаточный доход, давно заняты и в ближайшее время вакансий не предвидится. А то, что предлагали объявления, меня определенно не устраивало. Потому что я, увы, не имел «диплома администратора гостиничного хозяйства международного образца», «высшего экономического образования и не менее чем трехлетнего стажа работы в зарубежных фирмах», отродясь не обладал «способностью нравиться солидным мужчинам» и уж совсем никаким боком не подпадал под определение «стройная эффектная нимфа с испанским темпераментом, бархатистой кожей, не старше 25, способная пойти на компромисс (справка от венеролога и результаты анализа на ВИЧ — обязательны)…». Увы мне, увы! Нет, насчет компромисса — еще куда ни шло. Но если вы успели заметить, я давно за 25, отнюдь не нимфа, и венеролога как такового видел по НТВ года полтора назад — и то в какой-то юмористической передаче.
Поперся сдуру на биржу. Паспорт в порядке — бабуся в первое же посещение прописала меня на своей наследственной жилплощади: в перерыве между приготовлением борща и стиркой (отсутствие штампа о снятии с регистрационного учета в Стародубовске вполне эквивалентно компенсировала одна розовая купюра — народ в этом славном Ольховске неприхотливый!).
До заполнения анкеты дело не дошло: симпатичная барышня с сильно накрашенными ресницами, лениво пилившая ногти в приемной, оживленно поинтересовалась, какова моя профессиональная ориентация, и, услышав ответ, потянулась к сотовому телефону, торчавшему из ячейки в недрах канцпринадлежностей.
— Стрелять, драться — это хорошо, — промурлыкала она, давя полированным ноготком на кнопки. — Английский… нет, английский сейчас никому не надо — сами все подряд спикают…
— С какой целью желаете телефонировать? — поинтересовался я, нежно, но решительно отбирая телефон у барышни — не люблю, знаете ли, когда обо мне куда попало звонят, не спросивши моего согласия.
— Прыткий какой! — игриво оттопырила губку барышня, пытаясь отнять у меня трубку и при этом вроде бы ненароком щипая за разные места, к сотовой связи никакого отношения не имеющие. — Марату звоню — он велел таких, как ты, к нему посьыать.
— Не надо посылать, — мягко возразил я. — Посылать — это некорректно. И вообще — кто такой Марат?
— А ты не в курсе? — озабоченно нахмурилась барышня. — А, ты, наверно, недавно у нас. Марат — это самый крутой киллер в Ольховске. Он тут заправляет этими всеми — ну, которые…
— Кто? — У меня от удивления челюсть отвисла. — Самый крутой кто?
— Ну, может, не так сказала. — Барышня, воспользовавшись моментом, повисла у меня на руке, плотно прижавшись всеми выпуклостями, отняла телефон и, не торопясь отстраняться, обдала крепким ароматом многократно употребленных накануне хороших сигарет. — Ну, короче, он у братвы самый главный. Бандит, одним словом.
— А-а-а, вон оно что, — облегченно протянул я, вежливо отступая назад. — Однако, сударыня, вы весьма вольно оперируете такой специфической терминологией… И потом, я несколько растерян…
— Не хочешь к братве? — разочарованно изогнула тонко выщипанные бровки барышня. — Ну ты даешь! Щас там очередь — парни за счастье…
— Кто бы мог подумать, — бесцеремонно оборвал я собеседницу. — Очередь к бандитам… На бирже труда мне предлагают… Хм… Однако… Ннн-да… Нет, сударыня, не хочу. Так уж сложилось, что с понятием «братва» у меня связаны самые нездоровые ассоциации… Нет, увольте…
— Ну и дурак, — обиделась барышня, возвращаясь на свое место за столом и мгновенно утрачивая интерес к моей персоне. — Нету ж больше ничего! С голоду помрешь — сам же сказал, кроме как стрелять и драться, не можешь больше ничего делать… А будешь стрелять и драться сам по себе — Маратовы ребята тебя быстренько прищучат. У нас не любят этого — все должно быть организованно. Надо же — а на вид вроде ничего…
— Ольховск — большой город, — проигнорировал я последнее замечание. — Наверняка здесь имеется масса учреждений и физических лиц, которым требуются охранники, телохранители. У меня в этом деле есть определенный опыт…
— У тебя нет лицензии, — зевнула во весь рот барышня, мудро прикрывая глазки. — Нигде не возьмут — такие, как ты, без лицензии, пачками рыщут. Места давно все забиты. И не говори мне, что не все они могут стрелять и драться! Охраннику глаза и уши нужны — а стрелять необязательно. Я тут давно сижу, знаю, на что спрос и как.