Довольная своей удачей, Мартина тщательно свернула и связала предметы в узелок. Ее находки дали больше, чем она ожидала — грубое оружие, огонь и укрытие. Оставались только еда и оружие получше, но, будучи пленницей, женщина сомневалась, что сможет заполучить их в свои руки.
Оставался еще вопрос с охранником снаружи, и с остальными членами племени, как только она пройдет мимо него. Если бы у нее был нож, как рассуждала она, то она могла бы прорубить себе путь через заднюю часть вигвама, но несколько экспериментов показали, что стена была слишком прочной, чтобы она могла прорубить ее своими грубыми костяными инструментами. Если она собиралась выйти, то это следовало сделать только через переднюю дверь.
С ее острой палкой в руке и спасательным комплектом Мартине ничего не оставалось, как прижаться к двери и ждать. Она подождала, пока ее очаг, в котором не хватало дров, угас, превратившись в красноватую подстилку из углей, которая согревала хижину, но давала мало света. Она ждала, пока солнце двигалось по небу, пока оно медленно не уступило место горным теням, которые предшествовали ночи. Она ждала, пока магическая энергия не покинула ее нервы, а желудок не начал сжиматься от голода.
Наконец, она позволила себе задремать, доверившись своим чувствам, которые разбудят ее при любой возможности.
Возможно, инстинкты подвели ее, или, возможно, ничего не произошло, потому что следующее, что она осознала, был слабый утренний свет, просачивающийся сквозь щель полога. Она услышала голоса, кричащие снаружи. Когда она разогнулась, чтобы заглянуть в щель, то обнаружила, что ее ноги затекли от сидения всю ночь в неудобной позе.
На другой стороне поляны главный вигвам был столицей ада. Гноллы вывалились из длинного дома, расталкивая друг друга плечами в дикой попытке спастись от чего-то внутри. Их крики, лай, и завывания быстро насторожили остальную часть деревни. Из каждой хижины, ближней и дальней, выбегали воины, хватали копья и бежали навстречу суматохе. Стражник у ее хижины заколебался, разрываясь между противоречивыми обязанностями стража и воина. Неуверенные шаги гнолла по направлению к сутолоке вселили в Мартину надежду, и она тихонько сунула свой сверток под мышку, готовясь броситься на свободу.
Прежде чем охранник смог принять решение, мохнатая фигура вылетела из дверного проема большого вигвама и врезалась в спины самых медленных спринтеров. С грохотом вслед за ней появился Вресар, едва протиснувшись в узкий дверной проем. Его грудь была испещрена жутким розоватым пятном, багровевшим на серебристой белизне, как свежий шрам.
— Где этот щенок, который поджег меня? Длинными холодными руками Вресар пробирался сквозь перепуганных гноллов, хватая тех, кто был ближе всего к нему, только для того, чтобы отбросить их в сторону, как только убеждался, что они не были его добычей. Даже на расстоянии между двумя хижинами Мартина могла видеть, как ледяной лоб дьявола дрожит и подергивается от ярости. Внезапно он рванулся вперед и с торжествующим криком кого-то поймал. — А-а-а! Ты попытался убить меня? Кто сказал тебе это сделать?
Элементаль поднял в воздух извивающегося гнолла, судя по его размерам, он был чуть старше детеныша. Леденящие душу когти Вресара крепко обхватили шею гнолла, но дьявол проявил садистскую осторожность, чтобы не сжать свою добычу так сильно, чтобы она перестала сопротивляться.
— Ты обжег меня. Сейчас ты замерзнешь. Это я тебя наказываю...
— Повелитель «Паленого Меха», по нашему обычаю, вождь не убивает воинов, — смело перебил его Крот, «Ворд Мейкер», почти крича, чтобы его услышали сквозь шум. Стоя в темном дверном проеме главного вигвама, шаман только что появился на сцене. Как человек, привыкший нести бремя племенной памяти, «Ворд Мейкер» говорил с абсолютной уверенностью традициям. Его слова заставили собравшихся воинов замолчать, поскольку они с нетерпением ожидали исхода.
Вресар оглянулся из-за плеча и пронзил шамана гневным взглядом. — Какое мне дело до твоих обычаев? — прохрипел он.
Гнолл щелкнул клыками от удивления, что кто-то, даже такое чуждое существо, как элементаль, может задавать такой вопрос. — Это то, что делает нас «Паленым Мехом», — ответил он тоном, полным ужаса и изумления. — Великий вождь, без законов, без правильных способов ведения дел мы были бы не более чем... чем лесными волками. Старые обычаи сделали тебя вождем. Если обычай не соблюдается, то ты не будешь нашим вождем.
— Страх делает меня вождем, — злобно прорычал Вресар. Рывки пойманного гнолла становились все слабее и слабее. — Какое мне дело до обычаев вашего слабого племени? Вы мои рабы. Это жалкое существо пыталось убить меня, и я, как его хозяин, могу убить его, если захочу.
То ли из храбрости, то ли по глупости, Крот шагнул вперед и встал прямо перед вождем. — Только если будет дуэль. Это правильный путь. Он говорил тихим голосом, который ветер едва доносил до Мартины. — Это был несчастный случай. Детеныш не хотел проливать на тебя свой суп. Сохрани ему жизнь, и он с желанием умрет за тебя в бою.
Демон сделал паузу, словно обдумывая слова Крота, хотя на расстоянии Мартина не могла прочитать никакого выражения на лице существа. «Ворд Мейкер» отступил на шаг назад, пытаясь ослабить напряжение сцены.
— Ты прав, «Ворд Мейкер». Щенок умрет, но не по своему желанию. Элементаль сильнее сжал свою руку. Молодой гнолл содрогнулся в едином конвульсивном спазме, когда его гортань и позвонки были раздавлены серией густых, мясистых хлопающих звуков, которые эхом разнеслись по тихой поляне. Мартина слышала этот звук раньше, много лет назад в портовом городе Вестгейт, когда толпа повесила двух подозреваемых в воровстве. Как и у тех повешенных, судорожная борьба гнолла длилась дольше, чем его жизнь, мышцы дергались еще долго после того, как разум перестал их контролировать.
Как будто мертвое тело было не более чем грязной тряпкой, Вресар отбросил труп. — Мой раб не будет косоруким, — промурлыкал он. Из всех воинов, женщин и детенышей, собравшихся перед длинным вигвамом, элементаль проигнорировал их всех, кроме одного — Крота, который все еще стоял прямо перед существом. «Ворд Мейкер» застыл от возмущения.
Мартина могла прочитать в приплюснутых ушах и скривленных губах гнолла предостережения собаки, готового к драке. Она была так сосредоточена на конфронтации, что для нее стало неожиданностью, когда она внезапно заметила, что осталась одна. Ее охрана исчезла, очевидно, присоединившись к зрителям, которые окружили противостоящую пару. Рейнджер больше не нуждалась в подсказках. Схватив свой сверток, она протиснулась в дверь и сразу же побежала в лес. Однажды уже потерпев неудачу из-за того, что была слишком осторожна, теперь она решила действовать смело и довериться колесу Тиморы. Судя по его вращению, она либо доберется до цели, либо снова попадет в плен.
— «Ворд Мейкер!» Пронзительный крик элементаля заставил сердце Арфистки упасть, потому что в этот момент она была уверена, что ее бегство обнаружено. Паника заставила ее увеличить скорость.
— «Я должна добраться до леса раньше них. Там я буду в безопасности». Мартина знала, что ее навыки рейнджера сослужат ей хорошую службу в лесу. Лес стал бы ее союзником. Она знала, как передвигаться, не оставляя четкого следа, как прятаться в затененных пространствах между деревьями.
— «Ворд Мейкер!» Вресар снова пронзительно завыл, его жужжание было похоже на бешено вращающийся точильный камень. — Не бросай мне вызов!
Пробежав последний участок открытой местности, Мартина вздохнула с облегчением, потому что позади нее драма разыгралась не так, как она опасалась. Зрители все еще будут наблюдать, ее охранник все еще далеко от своего поста, и ее побег все еще может оставаться незамеченным.
Позади нее раздался гул голосов, ни один из которых Мартина не могла ясно расслышать, а затем язвительный гул Вресара снова прорезал шум. — Меня не интересуют твои советы или твои обычаи, «Ворд Мейкер». Убирайся с моих глаз, пока я не убил и тебя тоже. Спрячься в своей хижине, слабак. Не приходи больше сюда!