— Зачем ты пришла сюда? — спросил Крот.
— Чтобы закрыть разлом. Ты же знаешь это, — ответила Арфистка, переминаясь с ноги на ногу и пытаясь угадать, к чему клонит шаман.
Крот покачал своей облезлой головой. — Нет, человек. Почему ты пришла сюда, в загон? Ты охраняешь меня?
— Я пришла посмотреть, все ли с тобой в порядке, я многим тебе обязана.
— Обязана мне? Почему?
Для Мартины это было очевидно. — Потому что ты спас мою...
— Я сам знаю, что я сделал, — прорычал шаман в недоумении. — Как ты обязана?
— Доброта за доброту, — ответила Мартина, в равной степени озадаченная тем, что шаман не понял этого простого понятия «МОЮ».
Дальнейшие объяснения были прерваны шумом, эхом, разнесшимся по коридору. — Я пойду, посмотрю, что происходит, — вызвался Вил. Когда Мартина положила руку ему на плечо, бывший паладин добавил: — Не волнуйся. Попытаюсь отговорить их от чего-нибудь опрометчивого, если это то, что они задумали. Он поспешил по коридору, пригибаясь под низкими балками на ходу.
— Что происходит, человек? Малыши пришли за мной?
— Нет, не это. Мартина надеялась, что это правда, но ее голосу, как и сердцу, не хватало силы убеждения.
— Ты думаешь, малыши пришли, чтобы убить меня.
— Нет, — неумело солгала женщина.
Крот покачнулся с лающим, отрывистым кашлем. — Я твой враг, человек, но ты тоже боишься маленьких людей, да? Шаман прижался к перекладинам. Он по-волчьи оскалился, так что его длинные клыки тускло, блеснули в немигающем свете. — Отпусти меня, человек, или дай мне меч, чтобы сразиться с ними.
Мартина отошла от клетки, шокированная этим предложением. — Нет!
Пальцы шамана сомкнулись на толстых перекладинах. — Почему? У тебя есть честь. Ты же знаешь, что Паленый Мех лучше, благороднее, чем маленькие люди.
— Лучше? Это неправда!
— Я бы убил только за свободу; малыши убивают ради крови. Теперь, кто лучше?
— Они не такие, как ты! Они не угрожают съесть тебя или женить тебя, чтобы произвести впечатление на племя. Вани напуганы и разгневаны. Ваши люди напали на них сегодня и убили фермера. Он не сделал ничего, что могло бы навредить вашему народу. Арфистка обнаружила, что бросилась на защиту гномов, которых всего несколько мгновений назад она боялась.
— Я просто не хочу, чтобы они наделали глупостей, — добавила Арфистка. Одним пальцем она нервно выводила узоры на грязи: — Я дала слово, что ты будешь в безопасности.
Сухой смешок промурлыкал в горле гнолла: — Мой народ, ваш народ все одинаковы, — прошептал Крот, скользнув в темноту. Всего через мгновение он вернулся из тени и бросил что-то через доски клетки. Мартина вздрогнула и отпрянула назад. Крот снова разразился сухим смехом. — Посмотри на это. Он не кусается. Это сделал Хакк.
Мартина осторожно взяла маленький предмет, который, как ни странно, был одновременно гладким, и шершавым на ощупь. На свету он сверкнул пшенично-золотым цветом. Она увидела, что предмет был сделан из пучков соломы, скрученных и сплетенных в грубую куклу.
— Хакк делает это для своих детенышей. Голос гнолла был хриплым шепотом. — Мой народ, твой народ, кто отличается? Кукла была искусно изготовлена из обрезков кожи и ткани. Голова была украшена двумя цветными пятнышками вместо глаз, а два пучка меха придавали ей волчьи уши. Волосы были тонким слоем грязи. Мартина могла представить, как Хакк тщательно перемешивает слюну и грязь, пока консистенция не станет нужной. В одной узловатой руке кукла держала каменную чешуйку, которая выглядела почти как меч. Соломенная коса образовала пояс, еще один клочок меха — набедренную повязку.
Глядя на грубую игрушку, Мартина вспомнила кукол, которых ее собственный отец делал ей на день рождения — с любовью вырезанных из куска дерева, а затем одетых в маленькие платьица, сшитые ее матерью. В своем сознании она увидела образ Хакка, корчащегося под окровавленными челюстями Вресара. Комок застрял у нее в горле, а слезы затуманили зрение. Взбешенная отсутствием контроля над собственными эмоциями, она отшвырнула куклу в темноту. — Нет! На тебе проклятие Кайрика! Ты не такой! Ты не такой, как гномы, и они не такие, как ты!
Словно в подтверждение своих слов, Мартина вскочила на ноги и, торопливо идя по коридору, услышала мрачный смешок Крота, который снова пополз в темноту.
Мартине потребовалось немного времени, чтобы вернуться в главный зал — ее природное чувство направления сослужило ей хорошую службу. Другие гномы ушли, и в зале было почти темно, но Вил остался, сидя на корточках на полу и серьезно беседуя с Сумало. Они встали при ее приближении и пожелали спокойной ночи еще до того, как она присоединилась к ним.
— Сюда, — сказал Вил, ведя ее по коридору к двери. — Сумало устроил так, чтобы мы остались здесь на ночь, на что я согласился. Было бы не очень хорошей идеей возвращаться в мою хижину сегодня вечером, если гноллы вот-вот... Он толкнул дверь и подождал, пока она нырнет в короткий портал, прежде чем последовать за ней внутрь.
Комната была узкой и без окон, как маленькая камера, вызывающая клаустрофобию. В ней стояли кровать, стол и стулья, все размерами для гномов, но все они были отодвинуты к задней стене и сложены друг на друга, чтобы освободить как можно больше места на полу. Пол был покрыт двумя аккуратными холмиками толстого постельного белья.
— В лабиринте не так много комнат человеческого размера, — объяснил Вил, протискиваясь мимо Мартины, — и Сумало не хотел, чтобы мы спали в коридорах на случай, если их придется использовать в чрезвычайной ситуации. Надеюсь, ты не возражаешь.
— Все в порядке. Почти так же хорошо, как в твоей хижине. Мартина стянула сапоги и заявила права на одну из постелей. По сравнению со снежной пещерой, в которой она спала несколько ночей назад, эта была определенно просторной. Кроме того, она не могла не отметить, что компания была намного лучше.
Внезапно раздался громкий, похожий на раскат грома хлопок, за которым в воздухе повис едкий запах озона.
Вил вскочил на ноги, практически опрокинув Мартину, когда она поднялась, пораженная взрывом. Пара быстро бросилась к своему оружию.
С их клинками, мерцающими в магическом свете, они развернулись к источнику беспорядка. В дверном проеме клубилось облако сернистого дыма. Когда дым начал рассеиваться, худощавый мужчина, элегантно одетый в дорожный плащ, камзол с прорезями и шерстяные бриджи, вышел из клубящегося дыма, смахивая его завитки со своей тонкой козлиной бородки. В другой руке незнакомец нес большую сумку из поношенной кожи.
— Мартина, моя дорогая, — сказал незнакомец легким, знакомым голосом, — убери свой меч. На тебя не нападают.
— Джазрак? — выпалила женщина, практически выронив при этом свой клинок. Вил стоял рядом с ней, его меч неуверенно покачивался.
Волшебник небрежно прошелся по комнате, окидывая маленькие покои пренебрежительным взглядом. Немигающие светочи придавали серебристо-черным волосам театральный оттенок. — Совершенно верно, моя дорогая Мартина. Это было чертовски трудно — выследить тебя. А теперь, могу я поставить свою сумку сюда? — высокий волшебник продолжил, водружая свой багаж. Вил в замешательстве опустил кончик своего меча на пол.
— Что, что вы имеете в виду, разыскать меня? Мартина запнулась. — Что вы здесь делаете, Джазрак?
— Я прочитал твое письмо, — спокойно ответил волшебник, бросая свою сумку на заставленную мебелью кровать. Ремни расстегнулись, сумка открылась с легким шипением, похожим на вдох. — И тот любопытный кусочек резьбы, который ты заставила сделать того гнолла. Это была умная затея с твоей стороны. Но, как я уже сказал, тебя трудно выследить. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, где именно ты находишься.
Говоря это, Джазрак запустил руку в сумку, пока его рука не исчезла полностью до плеча. Он достал толстую пачку свитков, аккуратно перевязанных бечевкой. Отложив их в сторону, он снова полез в сумку и порылся в поисках чего-то еще. Сбитый с толку, Вил наблюдал, как незваный гость снова засовывает руку в сумку.