Двумя часами позже Фетисов вновь встретил разведчиков в расположении своего подразделения. Они возвращались с поиска и вели с собой пленного немецкого унтер-офицера. Произошел редкий, но возможный на войне случай: наши разведчики за своим боевым охранением столкнулись лицом к лицу с немецкими разведчиками, которые, очевидно, тоже шли за «языком». В короткой схватке забаровцы троих убили, а одного — командира группы — захватили в плен и вот теперь вели его в штаб дивизии.
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Вечером Шахаев и Аким вернулись из политотдела дивизии. Аким — сразу к Наташе. Неуклюжими руками обнял ее, приподнял несколько раз.
— Наташа!
— Что с тобой? — с радостным предчувствием спросила она. — Медведь ты мой… скажи, что случилось?..
А в его руке уже трепетала маленькая коричневая книжечка.
— Вот!.. — задыхаясь, воскликнул он, показывая Наташе кандидатскую карточку. — Вот!..
— Поздравляю тебя, мой дорогой! — она крепко обняла его тонкую шею.
— Наташа… любимая моя, славная!.. Родная!..
Каждый вечер похаживала к разведчикам Мотя. Для отвода глаз приставала к Кузьмичу. Вот сейчас она подошла к нему.
— Не любишь, значит, Кузьмич, меня, — вздохнула притворно, а глазами искала того, в белом колпаке…
Лачуга млел от жарищи, исходившей от котла, но больше от скорой встречи с милушкой, которая вот сейчас побранится немного с Кузьмичом, потом — Михаил это хорошо знал — подойдет к нему. В нетерпеливом ожидании он забыл про все на свете: бухнул непомерно большую горсть соли в суп, не думая о том, какое тяжкое возмездие получит от Пинчука.
Мотя подкралась робкой и тихой цесаркой.
— Здравствуйте вам…
Он обрадованно раскрыл щербатый рот, смущенно сопел.
— Может, помочь?
— Не надо, я сам…
Она приблизилась к нему.
— Прогуляемся чуток?
— Погодь малость, покормлю хлопцев, тогда… — Мишкины уши горели, в голове была какая-то муть. Она присела рядом, стала ждать.
2
После успешного выполнения задания разведчикам приказано было отдыхать ровно десять дней. Пленный немец дал ценные сведения, и поэтому командование расщедрилось.
Забаров проводил с ротой занятия, Шахаев — политинформации; на это уходило в день часов пять-шесть, остальным же временем каждый располагал, как хотел. Пинчук и Кузьмич — эти два неутомимых государственных мужа — решили, по совету Шахаева, помочь хозяину дома. Обоих старых солдат по-прежнему раздражало то обстоятельство, что в хозяйской хате совершенно отсутствовала труба, принадлежность, с точки зрения человеческой, прямо-таки необходимая. Дым от печки, как в старой русской деревенской бане, выходил через дверь и единственное окно, печь топилась хозяйкой по-черному. Сенька, вспомнив слова Никиты Пилюгина, сказанные им в первый день вступления в Румынию, теперь не давал ему покоя.
— Где же труба, Никита? Ты бы поискал. Может, ее хозяин прячет от нас. И кухни во дворе что-то не видать…
Никита отмалчивался. Но от Сеньки отвязаться было нелегко.
— Поищи же, Никита, трубу. Будь другом!..
— Отстань ты от меня, — проворчал Пилюгин.
Сначала Никита был твердо убежден, что «у румын обычай такой — жить без трубы, и все. Не полагается по ихним понятиям». Но Бокулей-младший объяснил ему, что дело тут не в обычае. По румынским законам за трубу надобно было платить государству налог, и притом немалый. Оттого-то трубы и маячили лишь над богатыми домами. За окна тоже нужно было платить налог. Поэтому Бокулеи довольствовались одним крохотным, подслеповатым оконцем. Узнав об этом, Пилюгин помолчал, пошмыгал носом и пробурчал неопределенное: «Да-а».
Пинчук же возмутился. Сердце и разум «головы колгоспу» никак не могли примириться с таким «безобразием». Поразмыслив малость, он решительно объявил хозяину:
— Точка. Зараз такых законив нэмае. Ставь трубу! А спустя час хозяин привез из боярской усадьбы воз крепкого каленого кирпича.
— Старый, вишь, конюх там один остался, — рассказывал Кузьмич Петру Тарасовичу. — Ионом прозывается. Тезка, стало быть мой… Помог Бокулею кирпичи уложить. Старый, вишь, боярин умер, а молодой — на фронте… Его, Иона, охранять оставили в имении. Вот он и охраняет… Просит еще приезжать, коль что надо будет… Русских, вишь, любит. Против турок в семьдесят седьмом, говорит, вместе с русскими воевал под Плевной. До сих пор помнит…