— Ну вот!.. Ну вот!.. — твердила она. Обхватив тонкую шею друга, Наташа целовала его, не стыдясь проходивших и проезжавших мимо бойцов. — Милый ты мой!..
А он, высокий и неловкий, неуклюже обнимал ее, твердя что-то совсем бессмысленное.
Из одного дома выскочила чернокудрая и черноглазая девушка в застиранной белой гимнастерке, смешливо взвизгнула:
— Наташка, кто это? Ой!..
Наташа продолжала обнимать и целовать вконец растерявшегося Акима.
— Тонечка, миленькая!.. Постой за меня. Я скоро вернусь! — она оторвалась от Акима и передала флажки подруге.
— Хорошо, Наташа. Постою уж!.. А ты не спеши, — и, посмотрев еще раз на неуклюжую фигуру Акима, черноглазая пошла к регулировочному пункту.
Аким молча смотрел на Наташу, не выпуская ее рук.
— Ну?.. — наконец пробормотал он.
— Ну вот! — она большими сияющими глазами смотрела в его худое лицо и тоже не знала, что говорить.
Молча подошли к дому, присели на бревне. И все смотрели и смотрели друг на друга. Она смеялась и плакала одновременно, держа в своей руке его горячую руку.
— Как же это все?.. Наташа!.. — спросил наконец Аким.
— Видишь, как… — ее улыбающиеся, сияющие безмерным счастьем глаза наполнились слезами. Часто мигая длинными темными ресницами и улыбаясь, она пояснила: — Я была в партизанском отряде медицинской сестрой. Пригодились мне те курсы, помнишь?.. Ну вот. Потом часть отряда перебросили через линию фронта. И меня в том числе. Нас отправили в армию. Я стала регулировщицей. Вот и все…
— Но почему же ты не написала мне?..
— Как я могла писать тебе оттуда? А здесь… ты ведь не оставил мне своего адреса.
— Верно, Наташа. Как это я не догадался.
Наташа не отрывала своего взгляда от Акима. Она почувствовала необычайный прилив любви к этому сдержанному и с виду очень неказистому человеку. Ей казалось, что только она одна по-настоящему понимала Акима, и ей хотелось, чтобы и другие понимали его так же хорошо и так же любили, как любит она.
К ним на машине подъехали разведчики. Сенька с великим любопытством высунулся из кабины, а Забаров подошел к Акиму и Наташе. Из кузова смотрели на Наташу десятки озорных, завидущих глаз.
— Знакомьтесь, товарищ лейтенант. Встретил вот… Моя… — Аким густо покраснел. Но ему пришла на помощь Наташа.
— Наташа, — сказала она просто.
— Федор, — назвался Забаров. — Земляки, что ли, с нашим Акимом?
— Да, земляки. И большие друзья! — ответила она так же просто, смело и естественно.
— Сестрой была в партизанском отряде, — ни с того ни с сего, как показалось девушке, сказал Аким. Она подняла на него свои большие темно-синие глаза.
— Вот уже и рассказал все…
— Добро. Пойдемте к нам? У нас нет санинструк тора, — предложил Забаров.
Наташа смутилась.
— Меня, наверное, не отпустят…
— А мы сделаем так, чтобы вас отпустили.
Наташа посмотрела на Акима, и ей показалось, что он немного растерялся. Наташа насторожилась, улыбка сошла с ее лица.
— Я еще подумаю, товарищ лейтенант, — сказала она, потупившись.
— Что ж, подумайте. А ты, Аким, оставайся. К утру догонишь на попутных. Тут недалеко, — и, быстро распрощавшись с Наташей и Акимом, Забаров пошел к машине.
Наташа сразу же потянула Акима в хату. В сенях она поднялась на носки, притянула к себе его голову и крепко поцеловала.
В комнате никого не было.
— Вот мы и встретились!..
— Встретились!.. Я тебя очень и очень люблю, Аким!..
— И я тоже, Наташа!.. — Он вдруг вспомнил, что вот так, прямо, они еще ни разу не объяснялись друг с другом.
— Мы теперь никогда-никогда не расстанемся! — говорила она, прижимаясь к нему.
— Разумеется… — неуверенно подтвердил он.
Она пристально посмотрела на него.
— Почему ты не хочешь, чтобы я была в вашей роте? — губы ее дрогнули. — Почему?
— Этого не следует делать, Наташа!
— Почему? Мы были бы вместе…
— Мы не будем вполне счастливы, когда другие…
Наташа задумалась.
— Ну, как хочешь… — голос ее оборвался, она уткнулась головой в его грудь и разрыдалась. — Ты… ты прав, Аким, прав… — говорила она, всхлипывая и пряча от него свое заплаканное лицо.
Он отрывал ее голову от своей груди, стараясь заглянуть ей в лицо и утереть слезы. Неловко обнимая ее, сбивчиво говорил:
— В общем… собственно… я не против… Ты же знаешь, как я рад!.. Если хочешь, я сам похлопочу…
— Хочу! Хочу!.. И никуда от тебя не уйду! — вдруг с отчаянной решимостью заговорила Наташа. — Никуда!.. Никуда!..