Дома Ракель встретила мужа обвиняющим взглядом покрасневших от слез глаз.
— За ним убийство, кражи и куча драк, даже в колонии. Как его могли выпустить?! Как?!
— Ни в одной из тюремных драк он не значится зачинщиком. Судья посчитал, что имело место преследование.
Личное дело Альфи Кортихо Фран просматривал всего пару дней назад. Среди прочего в нем констатировалось, что заключенный не преуспел в учебе и не нашел общего языка с сотоварищами по исправительному учреждению. Прочитанный перечень наложенных швов и шин бальзамом лег на душу, подтверждая, что четыре года в колонии не стали для убийцы сына отдыхом на курорте.
— Они специально так написали, чтобы его выгородить. А «непреднамеренное» убийство? Три выстрела в упор — это непреднамеренно?!
— Постой… Ты, что, читала дело?
Кого она уговорила открыть ей доступ в базу? Килеса или Мати? Мати — у нее сердце мягче, да и женская солидарность…
— Верни его в тюрьму, Фран. А еще лучше отправь в могилу.
— Я поговорю с прокурором. — На самом деле с прокурором он уже говорил. Безрезультатно. Тот отказался подавать еще одну апелляцию на решение судьи.
— Что толку от разговоров с бюрократами! — Ракель горько усмехнулась. — С каких это пор ты начал решать проблемы разговорами? Я выходила замуж за настоящего мужчину. Что с ним сталось?
Узнать ответ на этот вопрос хотелось бы и Франу. Куда исчезли двое влюбленных, без конца целовавшихся и хохотавших на собственной свадьбе? Кто эта женщина с безумным блеском в глазах, с натянутыми, как струны, жилами на шее? Что, кроме мертвого сына, связывает ее с лысеющим курчавым мужчиной, чье покрытое морщинами лицо он по утрам видит в зеркале?
— Я хочу справедливости. Всего лишь справедливости! Чего стоят все годы твоей службы, Фран, если взамен нам отказывают даже в этом?!
— Сейчас нет законных оснований для его ареста.
Ракель надрывно, с усилием расхохоталась. Вымученный смех закончился рыданием.
— Так создай их! Неужели чтобы этот подонок сел по-настоящему, должен умереть еще чей-то ребенок?!
Она права. Но оснований действительно нет. А тут еще новый шеф в первый же день полез поднимать дела, которые лучше бы не ворошить…
— Любимая, — Фран попытался обнять жену, но она отшатнулась от него.
Поздно ночью Рут слышала, как пришел отец, как они спорили с матерью внизу, как он успокаивал Ракель, целовал, обнимал, предлагал съездить к ее родителям в Мадрид на какое-то время. Потом заскрипела старая деревянная лестница на второй этаж, шаги в коридоре ненадолго замедлились у двери комнаты Рут, послышался шепот матери «она уже давно спит, разбудишь» и звук шагов удалился дальше, к дверям родительской спальни.
Утром, проснувшись, Рут первым делом раскрыла ноутбук. Если видео все еще там, придется сказать отцу, пусть принимает меры, иначе спрятать ролик от матери не удастся. Впрочем, почти сразу же Рут окатило волной облегчения — ролика не было, ни на фейсбуке, ни на ютьюбе.
Первое причастие
— Этот мудак не успел выйти, а уже создает проблемы, — сказал Хаким, садясь в патрульную машину. — Надо вправить ему мозги, только без шума. Перед законом Альфи теперь чист, и любое движение Франа в его сторону расценят как месть.
— Я этим займусь, — вздохнул сидевший за рулем толстый, с белоснежной щетиной и опушкой вокруг лысины Килес.
— Если ты думаешь, что он прислушается к тебе из уважения к старости… — хмыкнул молодой араб. — Я бы на это не рассчитывал. Потолкуем с Альфи вместе. Если что, показания двух полицейских перевесят рассказ одного уголовника.
Кортихо они нашли пьющим пиво в парке, верхом на скамейке в компании пары друзей.
— Есть разговор, — начал Хаким.
— О чем мне с вами базарить? Я ниче не сделал… пока.
— Отгребите-ка в стороночку, — вежливо попросил Хаким дружков Альфи и, дождавшись, когда те отойдут, наклонился к собеседнику. Нависнуть над ним Хакиму не позволили скамейка и невысокий рост.
— Не сделал? Мне твою мочу на экспертизу сдать? Или то видео, что ты, тупой баран, вчера выложил в интернет?
— Блядь, далось всем это видео… Да удалил я его уже!
— Молодец, — похвалил Хаким. — Осталось машину помыть и удалить видео с камеры наблюдения магазина напротив.
— Пошел ты.
— Парень, не нарывайся, — предупредил, вступая в беседу Килес.
— А то что, дедуля? — насмешливо протянул Альфи. — Двести часов общественных работ за обоссанную мусоровозку? Пойду подтирать зад таким же старым пердунам как ты?
— Дорогуша, тебя выпустили потому, что судья пожалел, — терпеливо принялся разъяснять недоумку Хаким. — Пара таких выходок и жалеть будет не за что. Уж я об этом позабочусь, не сомневайся. Тюрьма для взрослых — это куда как пожестче колонии для несовершеннолетних. Тебе не терпится туда попасть?