В этом воспоминании Влад и Ани, совсем подростки, шли по больничному коридору, они держались за руки. Влад что-то увлечённо рассказывал, энергично жестикулируя, Ани звонко смеялась. Они остановились около санитарки, моющей пол в коридоре. Та на что-то им указывала. Ухватилась за картинку, сконцентрировалась. Прыжок. И я в оболочке той самой санитарки. Её фотон испугался и потускнел.
«Не бойся, я не обижу тебя!» – мысленно потянулась к фотону, успокаивая.
– Зинаида Павловна, а давно операция началась? – услышала я голос Влада, словно через вату. – Зинаида Павловна? Вам плохо?
– А? Ой! Владик, голова закружилась, – ответила я вместо женщины, с её подсказки. – Да только и началась! Вы погуляйте пока, а что нужно я передам Сергею Вячеславовичу!
– Спасибо, Зинаида Павловна! Тут документы какие-то, мама сказала, что отец просил срочно привезти. Ну и обед – это уже от мамы инициатива! – брат передал мне папку с документами и пакет.
Я внимательно рассматривала влюбленную парочку, их души сияли. Ярко. Чисто. Они тянулись друг к другу и сплетались в одну.
– Да, ступайте, ребятки! – улыбнулась, не удержавшись. – Я всё отнесу в ординаторскую.
Когда они удалялись, я с грустью глядела вслед, как же мне не хватает голоса Ани, и ещё больше я скучала по брату. Такими юными я их никогда не видела, и, без сомнения, в этот период тьма ещё не добралась до них.
Оставив швабру и ведро с водой у стены, поспешила в ординаторскую, чтобы, пока оболочка меня не выбросила, успеть отнести «передачку» для папы. Проходя по пути мимо сестринского поста, услышала, как две медсестры шептались:
– В родильном сегодня девочка родилась, представляешь, Лан, с седой прядью! Волосики такие хорошие, тёмненькие, а чубчик хоть хвостики вяжи! Такая кнопочка! – приложив ладошки к груди, делилась новостями одна из них. – Её к нам на обследование срочное привозили. Говорят, сама Котова за неё хлопочет! Девочка, говорят, совсем плохонькая, порок сердца неоперабельный. Мать от неё и отказалась сразу же, даже на руки не взяла! Ты представляешь, Лан! Такая малюсенькая, и так не жилец, а её ещё и бросили!
Меня словно пронзило током. Посмотрела на дату на календаре за спиной медсестёр – тридцать первое июля. День, когда я родилась. Начало отсчёта в пересечении наших с Ани траекторий.
Почти бегом понеслась в ординаторскую. Как же хорошо, что это место я знала как свои пять пальцев. В детстве я столько раз проходила обследования в стенах этой больницы, что, наверное, могла бы передвигаться по ней и с закрытыми глазами. Расторопно оставила посылку для папы и побежала в родильное отделение, стараясь не попадаться никому на глаза.
За окном уже сгустился вечер, суета в коридорах стихла, у кого пересменка, кто-то и вовсе под конец дежурства без сил. Родильное я нашла быстро, а вот с детской пришлось повозиться. Я уже было начала паниковать, когда из широкой двери со стеклянным окном вышли две медсестры:
– Да говорю тебе, Ольчик, Богданов уже полчаса у Нашего в кабинете сидит и Котова с ними, консилиум какой-то срочный!
– Да мне-то что! Он и не звонил больше!
– Вот ты дурында! Так и просидишь в девках! Бери карточки и дуй к Нашему в кабинет! Пусть Феденька вспомнит, кто у нас тут первая красавица!
– Думаешь, стоит?
– А то!
– А детки?
– Бегать ещё не умеют твои детки! Пять минут подождут!
Девушка юркнула обратно палату и через секунду появилась вновь со стопкой карточек в руках и губами, подкрашенными светло-розовой помадой. Когда хитроумные сердцеедки скрылись за углом, я, оглядываясь по сторонам, тихонько проскользнула в детскую комнату. Там больше никого не было.
Стремительно зашагала мимо кювезов с детишками, заглядывая по очереди в каждый, и нашла её в специальном боксе для недоношенных детей. Малышка с густой копной тёмных волос и одной бесцветной прядью, опутанная проводами, Мирослава. Она не спала. Смотрела куда-то сосредоточенно таким ясным и грустным взглядом. Совсем крохотная. Бледненькая. Я чувствовала, как тяжело ей дышать и как больно. Больно оттого, что её предали, бросили, оставили одну умирать, не подарили даже капельку любви, ниточку, чтобы уйти в поток, чтобы найти к нему дорогу во тьме. Открыла бокс и взяла малышку на руки: