Будда
Из трещины на дне сосуда
Вода текла неторопливо.
И улыбающийся Будда
Смотрел, как тихо плачет ива.
Она склонялась так покорно
Перед бушующим потоком
И чашу жизни так упорно
Древесным наполняла соком.
Но опрокидывалась чаша.
И странной силой побежденный
Ствол превращался в пепел, сажу...
Дух дерева освобожденный
Из приоткрытого сосуда
Мир созерцал неторопливо.
И улыбающийся Будда
Смотрел, как умирает ива.
Сиреневый блюз
Прозрачный вечер у ворот
Рассыпал брызги синих нот
И белых бус.
От звезд пылающих- свечу
Ночь зажигает. Я шепчу:
"Привет, мой блюз...
Откуда ты? Ты весь промок...
Забрось в далекий уголок
Дорожный груз.
Не стой печально у дверей,
Входи, озябший, в дом скорей,
Входи, мой блюз.
Мы погрустим, потом споем...
Дождя и сумрака- вдвоем
Я не боюсь.
Ты в платье звездное одет.
Я жду тебя уж много лет,
Мой тихий блюз.
Какую весть из дальних стран
Принес- надежду иль обман?
Скажи мне, блюз,
Зачем грустны глаза твои?
Вновь о несбывшейся любви
Поет мне блюз.
И покрывалом на домах-
Тревожный сон, а на губах-
Сирени вкус.
Последний взмах усталых век...
В одной горсти печаль и снег
Смешал мой блюз.
И тихо гаснет в окнах свет,
И небо шепчет мне: "Привет..."
И я смеюсь.
Томится вечер за окном
И незаметно входит в дом,
Как этот блюз.
Сатурн
В огромном дворце начинается бал,-
Небесный ночной маскарад.
Алмаз, изумруд, хризолит и опал,-
Планеты в миллиарды карат
Кружатся под звуки оркестра вокруг
Блестящего Солнца. И вот
Пред грозным владыкой склоняется вдруг
Галантный придворный- гавот.
И Солнце встает, покидает свой трон
И вместе с изящной Луной
Танцует беспечно. Ах, звёздный бонтон
И счастья мотив неземной!
А там, за дворцом, начинается брод,
И высится грозно скала.
В ней келья монаха- невидимый грот-
Темна, неприступна, мала.
В ней мрачный Сатурн постигает закон,
Что правит движеньем планет.
Здесь нет ни постов, ни молитв, ни икон,
Ни слез, ни веселья здесь нет.
Доволен он строгою жизнью такой,-
Трудами заполнен досуг.
Но что же смущает надменный покой?
То бала доносится звук.
Внезапно картины танцующих пар
Пред взором его предстают.
И кажется тяжким познания дар,
И келья- не дом, а приют.
Зачем эта жизнь, если нет в ней любви?
Зачем он опять одинок?
Ужель никогда не совьют соловьи
Над ним свой поющий венок?
Ужель никогда не расскажет вино
О дрожи сомкнувшихся тел?
О, боги! Доколе ему суждено
Влачить сей убогий удел?
И тёмной неистовой страстью томим,
Идет ко дворцу, торопясь,
Сатурн по болоту. И вьется над ним
Метели унылая вязь.
Всё ближе подходит к обители тех,
Кого презирал до сих пор.
Всё громче веселье, музыка, смех…
Всё строже измученный взор.
К монашеской келье дорога длинна…
Покуда свеча не сгорит,
Всё будет надменно стоять у окна
Сатурн, как застывший гранит.
Апокалиптическое
Охрипшие ветры устали кричать
О страхе, о смерти, о боли, о боли!
Сын Божий снимает седьмую печать,
И падает с неба Полынь… И уголья
Вражды и насилия тлеют в ночи,
Готовые вспыхнуть огнем беспощадным.
И время органным рыданьем звучит,
И вздыбилось море чудовищем жадным.
И плачу печальной усталой Земли
Надменно внимают безмолвные звезды.
Из праха мы созданы,- знают они,-
И в прах обратимся мы, рано ли, поздно.
Страшна материнская тяжесть тоски!
С ней сын человечий расстаться не волен.
И ветры с Луной, растревожив пески,
Опять захлебнулись словами о боли.
Джаз
~ 1 ~