- Я вспотела не меньше Жожи! - выдохнула Солнышко.
- Я почувствовал. Ты так сжимала в перепалке мою руку, что я едва ли не закричал!
- Ой, не нужно! Она что, картонная?
- Картон бы ты продырявила, а на коже остались ямки от ноготков.
Она взяла ладонь, - ого! Это я? Ногтиками?
- Нет, сам… Зубами! Ты знаешь, какое у меня огромное сердце? Всю сцену обнял!
- Ты только языком можешь сцену обнять. Сходи к другу, успокой. Я здесь подожду.
- Это будет по-джентльменски?
- Это будет правильно. Сходи.
Я отошёл на пять минут к Жожи: перекинулся десятком слов, пожал руку, хлопнул по плечу и с большим пальцем вверх откланялся.
Дорога с театра была спокойной и романтичной.
- Ты ему сказал причину передряг на сцене?
- Я ему сказал, мол актёры настолько хороши, что зал не заметил слегка вольной трактовки, которая возникла спонтанно ввиду сложного построения планет, способных повлиять на поведение отдельного индивидуума в социуме, ибо перманентное воздействие…
- Так и сказал режиссёру на срыве?
- Нет, ему я сказал попроще с искренней благодарностью.
- Ага, его пожалел, а мой мозг расщепляешь на атомы своими лингвистическими нагромождениями!
- Что ты! Я увожу тебя от тех переживаний. Ты была весьма соучастная к этой семейной паре.
- Кстати, о режиссёре. Будучи на флоте я заходил порт Батуми.
- И там ты был…
- Да, был. Так вот Батуми я покидал с двумя противоположными впечатлениями: с минусом от галечного пляжа и огромным плюсом от посещения дворца Дадиани.
- Прям мир настолько тесен? И вы там…
- Смешно! Нет, Жожи я узнал здесь, а дворец сам по себе. Род-то большой и распространился по миру. У них только дворцов было около пятидесяти. Но самый роскошный и богатый на сокровища дворец в Зугдиди.
- Как в мультике, весь из "хрувсталя"?
- Практически. Но в нём, к примеру, хранится одна из трёх посмертных масок Наполеона и плащаница Девы Марии. И Жожи виртуально может часами водить по его комнатам и залам.
- Теперь понимаю. Вам было о чём поговорить при первой встрече.
- Конечно. Всё в жизни случается к чему-то.
- А ты заметил, как красиво ссорились эти двое! Так изящно и мастерски, что зритель не заметил - всё в тему и в рифму.
- Заметил. Но заметил скорее от того, что знал больше всех зрителей.
Так в рассказах о дворце мы прошли путь по аллее. Прохладный вечер диктовал продолжение вечера. Было бы логичнее спуститься по эскалатору вниз тоннеля и сесть там, но прогулка, обратная от прихода в Рэкс создавала некую законченность вечера. Разноцветие театра таяло в темноте и к нам приближались дома и линия метро.
- Пробирает. Не зайти ли нам кафе?
- Предлагаю кофе испить у меня дома. Думаю, мы заслужили сегодня кофе в домашней обстановке, в тепле и уюте, - сказала Солнышко, прижимаясь к руке, - главное не окоченеть до того.
Из тоннеля показался №3. Мы участили шаг до лёгкого бега, чтобы успеть к остановке, сели в вагон и отправились туда, где нас ждал вечер с горячим кофе, тёплой беседой и нежными поцелуями.
Глава XV - Чашка кофе
Я уходил от неё, а на столе оставалась недопитая чашка кофе. Чашка, в которой был чарующий напиток, оказавшийся немым свидетелем нашего сумасшествия чувств, впитавший каждый поцелуй и каждый вырывавшийся стон из её груди. Он знал больше чем мы, потому что наблюдал со стороны и потому что не был душевно пьян, в отличие от нас. Кофе стоял между нами, невнятно мурлыкающими о непонятных вещах, потому что мы пытались говорить об обыденном, сами летая высоко за облаками и не соображая, где находимся и что происходит вокруг нас, а потому из беседы выходило мягкое продолжение буйства чувств, из которого мы нехотя и не спеша выходили сидя за столом. Он ловил отражение её взъерошенных чёрных волос таким же чёрным зеркалом и учтиво добродушно передавал мне. Мы с ним были за одно - мы восхищались её красотой и нежностью, мы были счастливы рядом с ней. Он уже был холоден, но я ещё бурляще горяч. Однако мы сходились в одном - эта женщина прекрасна и необыкновенна, и кто из нас более счастлив: он, потому, что она его варила или я, потому, что к ней прикасался - это ещё вопрос. Я улыбнулся ему и тепло поцеловал её.
- Пусть стоит. Вернусь - допью! - подумал я и вышел.
Она закрыла за мной дверь, повернувшись опёрлась о дверь, прижала руки к груди и улыбаясь детской улыбкой некоторое время смотрела в никуда. Было очень тепло на душе, а в животе всё ещё кружили разноцветные бабочки, напоминая о нём. Потом зашла в кухню, взяла чашку и с особым наслаждением сделала пару глотков напитка, который запомнил вкус сочных и сладких его губ. Чашка с недопитым кофе, стояла еще долго на кухне, потому, что помыть ее сразу после ухода любимого, означало бы , что он действительно ушел, а так казалось, что еще какая-то часть его не ушла и оставалась рядом… и, конечно, его губы на чашке чёрного кофе - немого свидетеля и доброго её друга.