- Не понял! Кто из нас рассказчик? Я аж заслушался!
- Я же даже не успела расправить крылья. Только пёрышки поправила.
- Ха! А я что буду рассказывать?
- Ой ли?! Кризис жанра? Что-то я сомневаюсь… Однако всё очень сказочно выглядит на карте города: Шива, руки, чакры.
- Перстом божьим помечен город-то!
- Ты сейчас на сваху похож! Я и так люблю этот город. А если в твоих рассказах о нём есть десятая часть правды, то я его люблю в десять раз больше после встречи с тобой!
- Что-то я не улавливаю себя в восхищении городом. А не от того ли хорош город, что в нём живу я? - мои губки искусственно надулись в форму обиды.
- От этого он ярче! А хорош он от Клода Моне и Винсента Ван Гога, плюс Щукин… - она залилась смехом, глядя на мои раздутые губы, - ну до чего прекрасно огромны!
Трамвай выехал из тоннеля на мост. Небо озарялось закатом Солнца, лучи которого подсвечивали ярко-оранжевым склоны холмов и металлический ажур моста. Солнышко от восхищения вскочила, закрыла глаза, набрала полную грудь воздуха, желая вдохнуть и лучи уходящего ко сну Солнца; расставила руки в желании обнять закат, и замерла так на несколько секунд: "О, Боже!!!". Все обернулись.
- Мы солнцееды, - успокоил я пассажиров, - пять минут светило кормящее не видели.
Люди прилично отвернули взгляды. Солнышко собралась и села на сидение.
- Вон, вон внизу камень, - ткнул я в стекло, желая его продырявить и упереться в сам артефакт, торчащий из воды, - считается, что анахата расположена именно там!
Люди снова развернули к нам только что успокоенные взгляды.
- Мы и камнееды… тоже..! Простите, голод… Мы будем более сдержанными впредь.
Улыбки хорошей глупости продолжили нашу беседу. Ребята с задней площадки добродушно захихикали, мол свои.
- Анахата? Почему там, а не на мосту?
- Ну, во-первых мост не пешеходный, а во-вторых, паломничество к камню длится не одно столетие до моста и столько же будет после. Хотя, надеюсь, что и эта железяка простоит не полвека.
- Но воздушность и возвышенность этой чакры так природна! А в чём секрет камня?
- В том, что это именно камень - огромный камень на нашей равнине, где нет ни намёка на скалу или базальтовый пласт. Легенда гласит…
Трамвай въехал в тоннель Регера и снова замелькали фонарики на его стенах. Далее развернулся зал Регера в голубоватых оттенках мрамора Bleu Fleuri. Шура открыла двери трамвая, вещая:
- Регер, выход в парк отдыха.
- А этот парк тоже творение герцога? - поинтересовалась моя непоседа.
- Нет, это уже современный вид парковой культуры с ресторанами, смотровой площадкой с видом на город, серпантином дороги и телевышкой в качестве городского громоотвода. У герцога, за отсутствием телевизора, не сложилось со вторым холмом. Говорят там была его сторожевая башня, растаявшая в веках.
Маршрут №3 вышел на улицу Муслин в левобережье реки, освещённую нежно-голубыми огоньками зданий более ранней постройки, нежели сталинки правобережья, что в Германии и России именовалось неоклассицизмом первой половины XX века. Здесь дышалось легче. Здесь и гулялось свободней, нежели вдоль сталинок, пропитанных кровью и потом обречённых. Вспомнился Гюго: "У обеих были крылья, но у одной - ангела, а у другой - гусыни". Как точно, говоря об этих противоположностях двух улиц.
- Библиотека "Семь гномов", - раздалось в громкоговорителе. Вышли люди и в трамвай вскочил рыжий парень средних лет. Это был Борис Диц - бывший мой сослуживец и искатель приключений по натуре и призванию. Коренастый, с крупной головой, похожий на бабушкин немецкий шкаф из виргинского дуба, он идеально подходил под стереотип немецкого солдата Второй мировой. Оно было и не дивно, ибо Борис был выходцем из поволжских немцев, но по воле судьбы перебравшийся на развилку двух культур и двух своих родин, то есть аккурат посередине, чтобы не забывать свою и помнить о родине предков.
- А почему "Семь гномов"? - поинтересовалась Солнышко.
- Да, как-то повезло с реставраторами. Во время войны при бомбёжке обвалился балкон, который подпирали семь атлантов. При восстановлении города это дело доверили специалистам с большой буквы, но то ли они были пьяны, то ли были немцами и мстили за дедушку, то ли были прихожанами Церкви свидетелей Великого Пабло - неизвестно, но с пропорциями атлантов они не совсем угадали, вернее не угадали совсем. Комиссия, глядя на балкон в упор снизу вверх, перекоса не заметила. А народ, который по большей части ходил и ходит по противоположной стороне улицы, где множество магазинчиков и ни одного учреждения, быстро нарёк здание библиотеки, а в царские времена дома Шуваловых, точнее, Петра Андреевича - директора департамента общих дел Министерства внутренних дел и российского посла в Англии, хлёстким и быстро прилипшим к библиотеке прозвищем - "Семь гномов".