Я под конец песни уже топтался на месте, а по окончании тихо спросил:
- Можно, я?
- Да, конечно, - откликнулся парень с аргентинской гармошкой.
- Нет, спасибо. Мне бы укулеле, я аккуратно, - и достал из кармана губную гармошку.
Солнышко заглянула в мои глаза: " Не массовка?"
- Да, нет!
- Как у классика: и да, и нет… Хорошо.
Мы подошли из темноты в пятно фонаря. Девочка дала гитарку.
- Подержи, пожалуйста, вот так, - я вложил гармошку в руки Солнышку и заиграл на укулеле.
Это была "Музыка под снегом" Макаревича. Моя особая любовь к ней не прошла и поныне. Слова? Нет, не столько они, сколько сама мелодия - она была прекрасной даже тогда, когда Андрей Макаревич наигрывал её не зная, о чём говорит музыка. Когда же полотно было написано полностью, то получился шедевр!
Губная гармошка в умелых руках… а, и губах тоже.., была ярким дополнением и аккомпаниатором. Я это любил, потому всегда носил её с собой. Мы пели, а Солнышко роняла слёзы восхищения на дорожку. Они падали хрустальными шариками, отражая в полёте по сторонам отблески фонаря и разбивались у земли, дополняя гармонию нежности в песне своим звоном.
Я закончил на ноте "ля". Ребята захлопали:
- А можно ещё?
Я взглянул на Солнышко:
- Можно?
- Ты что, хочешь, чтобы я вся здесь вытекла в слёзы, как Снегурочка у Островского? Конечно можно! Я готова…
- "Бабье лето". Вольная трактовка "All The Wold Is Green" Тома Уэйтса, - представил я песню.
- Боженьки! Ещё и бабье лето! Ты нарочно?..
- "По парку ветер кружит опавшую листву,
Из листьев строит замки, склоняясь к колдовству.
И шлёпая по лужам слезинками дождя,
С улыбкой смотрит лето, в былое уходя."
Я пел тихо. Парень начал подыгрывать на бандонеоне, включившись в проводы лета. Девочка взяла одного из парней и закружила в кругу фонаря.
Чёрт побери! Было здорово! Всё закончилось всеобщим ликованием и пожиманием рук, как у старых друзей, в надежде снова свидеться. Мы с Солнышком откланялись и пошли дальше в темноту. Она шла и вытирала слёзы:
- Я же могла умереть от обезвоживания! Как ты мог?
- Хотел и порадовать и приятно удивить.
- Удивил. И приятно порадовал, - всхлипывая мурчала Солнышко. Потом словно пробудилась, - и что, это не тот самый "рояль в кустах"?
- Какой рояль?
- Ребята в трамвае и на лавочке? Все - твои племянники и внебрачные дети?
- Вот так поворот. Ты меня раскусила. Признаю, все. И это только старшие…
- Ах, ты ж!.. - она начала снова вонзать в меня маленькие кулачки, имитируя обиду. Мы забегали по дорожкам, окунаясь в ощущения детства.
Лавочка с ребятами осталась позади, а мы забежали в ротонду отдышаться и полюбоваться огнями набережной. Ночная набережная переливалась жёлтыми и голубыми огнями, которые бежали по Рево к нашему берегу.
- Мой жёлтый цвет! - вскрикнула Солнышко.
- Естественно, какой ещё. Тогда мой голубой, хоть я и не в восторге…
- Отчего же? Посмотри, как бирюзовые искорки перепрыгивают по водной ряби, заигрывая с моими огоньками.
- Оно-то так, но мой любимый - салатовый.
- Прелестно! Тебе осталось только вкрутить салатовые лампочки на том берегу.
- У меня же есть знакомый электрик. Или ты забыла?
- Если ты сейчас хлопнешь в ладоши, как это было в трамвае, и твой электрик молниеносно вкрутит на столбах зелёные огоньки, то я забуду наш полёт, потому что он померкнет в сравнении с таким чудом, - Солнышко игриво повернулась ко мне, - так да, или нет?
- Ты сама нашла решение вопроса в мою пользу. Едва ли я смогу забыть этот полёт и захочу, чтобы его забыла ты. Поэтому электрик пусть отдыхает.
- Да, если откровенно, то я весь наш путь от домика садовника вспоминаю это чувство полёта. Не знаю, как у тебя вышло такое волшебство, но так я летала только в детских снах. А сегодня я не спала. Сегодня я не спала.., но так не хотелось просыпаться.., - она задумчиво и несколько отрешённо подняла голову к звёздам.
Нежность, красота, открытость и непосредственность, весёлость и мудрость - всё в одном человеке в свете луны. Я её поцеловал… Я не смог сдержаться и робко поцеловал её в щёку.
- Приятно… Не скажу, что я готова к этому, но было тепло и искренне, - сказала она после паузы, опустила взгляд, потом встала и прошла по ротонде, - ты веришь в чудеса?
- Ты задаёшь вопрос о чудесах человеку, который ответил себе на все вопросы мироздания, кроме самых простых человеческих. Я верю в доброту - это главное чудо.