Никто не знает, как пробраться в этот мир и разрушить эти стены. Никто не знает, как помочь разуму уметь хотя бы докричаться до эмоций, слух которых лишён природной возможности слышать разум сквозь такие преграды. Связь есть. Без связи между собой они бы погибли, убив женщину, которая вслед за собой вычеркнула бы из списка детей матери-природы и мужчину. Но эта связь через передачи, через короткие и длительные свидания весьма ограничена для того, чтобы они понимали друг друга, оберегая и спасая окружающий женщину мир. Иногда разум даже вызывает реки женских слёз, которые в свою очередь поглощают эмоции, но мировые потопы приходят и уходят, а женские эмоции живут, созидая и разрушая, снова созидая и разрушая до основания мир вокруг себя.
Как говорил Лао Ка: " Даже Великий Лао Цзы достиг просветления, так и не сумев постигнуть женщину! Что остаётся нам?.. Любить их и терять, не в состоянии уметь понять!".
Глава XXXVIII - CON фликт
- Как там, за окном?
- Мяу.
- Угу, знакомый ответ. Ты так же многословен, как и он, - она лежала на постели, разложенной на полу.
Жизнь на полу была ею любима и обожаема. Постель без конца и без края, начинающаяся тонким матрасом, и заканчивающаяся там, где стены устремляются в небо, давала ощущение свободы перед условностями и общепринятыми нормами поведения, когда если бифштекс, то только с вилкой или юбка только под туфли, ещё и с колготами.
Колготы её убивали особенно - эти липкие, похожие на Венома, макароны, пытающиеся то задушить хозяйку, то соскользнуть и задушить ни о чём не подозревающего прохожего. И даже ахающие, словно астматики, мужчины, видевщие раз в пару лет её бесконечно длинные ноги в облачении этого любимого ими же предмета женского гардероба, не могли убедить её в том, что колготы лучше джинсов или, что есть в этом мире столь веская причина, чтобы умереть от дискомфорта, одевая на себя сию дрянь чаще батискафа.
Свобода, как стиль жизни и форма взаимоотношений с окружающим миром и окружающими людьми, была прописана ещё Создателем на стадии папиных с мамой невинных поцелуев. При крайней потребности во внимании и общении, она так же остро требовала и своего мира, в который не мог входить никто, - никто кроме, как оказалось, него. Этот тип абсолютно непонятным образом умудрился не просто втереться в доверие, а стать вторым её Я (иногда казалось, что лучшим Я). Хотя, откровенно говоря, в её мысли приходил время от времени огромный вопросительный знак "А как бы я относилась к его присутствию, будь он рядом каждый день и каждую минуту?". Как там говорил великий Байрон: "Если бы Лаура была женой Петрарки, разве он писал бы ей сонеты всю свою жизнь?". Ответа не было. Жить, мечтая друг о друге, и жить, принадлежа друг другу - это две разные вселенные. И какая из них создана жить, а не выживать - огромный вопрос.
Она заварила утренний кофе, пришла и снова легла на свою территорию покоя. Кот сидел у окна и смотрел вдаль - туда, где облака, рисуя неописуемое великолепие своим непостоянством, материализовали в высших слоях атмосферы его глубокие мысли, навеянные японским мудрецом Котэ…
- Да, ладно! - сказала она вслух и отмахнулась, - сидит и думает, где бы мне ещё напакостить. Где Котэ, а где он?! Все мужчины, как один! Все, вроде, по образу и подобию, но образу и подобию не того, кто творил! Вот, кто тебя творил? Вряд ли кошачий бог. Таких демонов штампуют на другой ферме, в преисподней, а потом подкидывают ангелам для равновесия, нет, равнобесия в природе! Только мне "повезло" дважды: с тобой и с ним!
Она снова рассорилась со своим, как иногда казалось, лучшим Я, и в этот раз, вроде как, навсегда. Слёзы закончились ещё намедни, гнев и проклятия и того раньше. На сегодняшнее утро остались лишь добрые воспоминания, разбавленные горечью и сожалением, а так же непонимание его взгляда на её видение правильно выстроенных взаимоотношений. Почему-то мужчины не хотят и не умеют рассуждать, как женщины. Не хотят чувствовать сердцем женщины простых человеческих истин. Не хотят видеть хорошее в хорошем и плохое в мужском. Скорее всего, Господь, создавая мужчин, сэкономил на влажности, словно месил тесто для слоек. То есть, маслица не экономил, судя по их животикам, но капель сострадания недодал, отчего они и вышли сухими, чуть присыпанными сахаром, слойками.
Кот сидел всё так же прижмурясь и мысля о высоком. Он тоже был свободным и ценил эту свободу. Он мог есть, когда угодно; лежать, где угодно; мог лежать и есть что угодно. Правда, потом хозяйка носилась с ним по ветклиникам, где его пилили, резали, шили. А через время в него снова попадало нечто из неправильно лежащего в доме, и хозяйка снова несла свой "пылесос" к хирургу на чистку. В общем в доме было нескучно и без второй половинки, так и не ставшей по-настоящему второй.
Хотя, я думаю, что её желание быть столь же любимой, сколь и свободной, путало карты судьбы на протяжении всей до сегодняшнего дня жизни с перспективой на потом. Она того не видела. Это не выглядело абсолютно буквально, но читалось между строк её судьбы. Задыхаясь в долгом тесном общении, ей хотелось бежать душой, телом и сознанием туда, где кроме тишины лишь белый свет. Это иногда получалось в медитациях, если только не кот или грохот падающих на пол пылинок, похожий на камнепад.