- Смок, ты знаешь, как стреляет утюг? Не дай бог! Это тебе не сегодняшняя подушка, давшая осечку!
Конечно, это были просто слова. Никто не собирался играть с котом в кегельбан. Она снова легла и начала рисовать на подушке его образ. Утро плавно перетекло в день. Кот, глядя на день и хозяйку, сделал правильные выводы и плавно перетёк в дальний угол встречать вечер. Солнышко продолжила разговор с собой, но уже глядя на него, изображённого пальцем на подушке:
- Пальцем деланный… Извини, родной, но так получилось.
Подушка, вроде как, даже сморщилась.
- Неприятно? Не расстраивайся. За обиду маленькой принцессы ты ещё легко отделался. Мог бы и хвост отпасть! Тьху-тьху-тьху!
Отношения с ним не были первыми. Она даже успела дважды побывать замужем, что, мягко говоря, не принесло ей радости, и это отчётливо просматривалось на её спине. Позвоночник был похож на молодую берёзу, дважды надломанную хулиганами, не сумевшими лишить её стройности и грации. Она смогла остаться весёлой и жизнерадостной, изящной и сногсшибательной. Сногсшибательной, в отношении мужчин, читалось буквально, потому что подкашивало и потому что напрочь.
Но с ним она никогда о прошлом не говорила, а он никогда не спрашивал, наверно, умея всё читать по зарубкам на стволах деревьев, как друид. А ещё умел восхищаться.., нет, не умел, а восхищался её фигурой, которой она всё же стеснялась. Восхищался настолько по-детски искренне, что и она осознала: "Сногсшибательность - это не недостаток!". А если кто и въехал в столб, потому что голову покрутило, то в следствие круговорота красоты в природе. Жалобы не принимаются.
По натуре она была мальчиком. Очень женственной, ранимой и нежной, но мальчиком. Детство с мальчиками, юность хоть и с мальчиками, но без интереса к ним в то время, как те искали ключ, кнопку или заклинание, чтобы суметь хоть как-то обратить на себя внимание. Вероятно это и позволило расцвести нерастраченной её женственности в среднем возрасте. Но мальчик в ней остался, и потому что джинсы, тоже.
Хороший, но сложный, - она продолжала размышлять, глядя на подушку. И же не позвонит, не зайдёт. Виноват, но не признает, ведь его правда много выше моей - настолько выше, что запросто может уйти по-английски. И не потому что джентльмен, хотя этого и не отнять, а потому что баран, - как по гороскопу, так и по жизни! Не говорит об этом, махая пальцем перед глазами, но чувствую, что может. Даже очень любя и даже раз десять возвращаясь до дверного звонка, так и не позвонив.
Она вздохнула, животик вздохнул тоже.
- Тебя что, покормить?
В углу оттопырились уши.
- Смок! У меня тоже есть животик! Спи! Я за кофе.
Она встала, снова потянулась, поправила постель и пошла на кухню за ещё одним кофе, покачивая пеньюаром из стороны в сторону. Проходя мимо зеркала остановилась и приподнялась на носочках. Трусики оголились. Она усмехнулась:
- На тебе, железяка! Знаю, что видишь сквозь пространство! Прослюнись! - и прошла довольная дальше, мимо спальни в кухню.
В спальне скучала кровать. Она не была обделена вниманием, но вчера и сегодня хозяйка сделала ей выходной.
Наверно, нужно было дать волю эмоциям в предыдущие дни, чтобы ощутить себя обновлённой и свободной сегодня. Лёгкости добавляло ещё и то, что отпустив его внутренне, она могла спокойно и по-доброму рассуждать о нём, и даже думать. К горлу не подкатывал комок, в висках не разрывались вены. С ним было очень приятно разговаривать. Понимая, что мыслями он где-то рядом и даже наблюдает за ней (каким-то образом это у него получалось без пресловутых систем слежения), а на уровне подсознания, она всё делала игриво и соблазнительно, чтобы мучился, как гусеница на сковороде. Даже очень хорошим мужчинам это полезно, тем более хлопнувшим дверью.
Она поставила турочку и подошла к окну. Начало лета похожее на август в Сахаре. Белка в тени клёна разложилась на ветке, свесив лапки. Воробьям и сойкам было всё равно, - они порхали и скакали, мешая рыжей красавице чувствовать себя на курорте, - белка, то и дело, приоткрывала правый глаз с мыслью "а не дать ли всем им трёпки!?".
За спиной зашипело.
- О, боже! Опять сбежало!
Кофе растеклось по плите несимметричным сердечком.
- М-г. Всё же наблюдаем… Вот, смотри, - она обращалась к нему, всевидящему, - две половинки сердца: одна большая и одна маленькая. Как ты думаешь, почему? А потому что моя любовь несравнимо больше твоей! Даже кофе это видит, и гадать не нужно!
Она в этом была убеждена: каждый день, каждый час и каждую минуту. На нём было написано, что он нравится женщинам, а она полюбила первый раз в жизни. Не в смысле, мол просто нравится, как было до него, а влюбилась-влюбилась, прощая и подстраиваясь, меняя правила жизни и не только, что ей было чуждо до этого, как девушке не капризной, но требовательной и даже претенциозной к другим в отношении себя. Принцессы знают себе цену, даже не подозревая, что таковыми являются.