Трупы мужчин разместились вдоль частокола – где чаще, где реже. Победители расположили защитников там, где те и погибли. Воины стояли неподвижно, из треснутых кольчуг и ран уже не текла кровь… Лишь хлопали крыльями сидящие на плечах мертвецов вороны, жирные и лоснящиеся, как куски навоза.
А в глубине селения, между домов, виднелись женщины, дети, старики. Те, кто погиб у родных очагов. Ветер шевелил подолы платьев, играл золотистыми прядями и седыми космами.
Они могли бы показаться живыми, если бы не безглазые, черные лица и неподвижность. И не жуткий, густой, точно каша, запах гниющего мяса.
– Это место проклято, – хриплым голосом сказал Арнвид, – я чувствую черные чары! Уйдем!
Когда вышли за частокол, Ивар обнаружил, что он весь вымок от пота. Дышать сразу стало легче, сердце забилось ровнее.
– Зачем они это сделали? – спросил Харек, оказавшийся не таким уж и робким. От подобного зрелища поджилки затрясутся у любого. – Неужели венды поклоняются Хель?
– Нет, не думаю, – покачал головой Арнвид. – В обычном набеге они не стали бы вытворять такое! Но сюда они пришли не просто в набег, они явились, чтобы занять эту землю, отобрать ее у хозяев! И вся эта деревня – грандиозный нид, проклятье для всех обитателей Северных Земель! Волхвы вендов постарались на славу, и если оставить тут все как есть, то скоро от Халогаланда до Ранрики будут гулять болезни и мор, начнутся свары…
– Братья начнут биться друг с другом, родичи близкие в распрях погибнут… – процитировал Нерейд.
– И Хель пройдет в танце по всем Северным Землям, чтобы освободить их для вендов, – кивнул Арнвид.
Ивар вздрогнул, представив, что вот такое могли сотворить с его собственной усадьбой, что Рагнхильд и сыновья будут стоять вот так, мертвые, безглазые…
– Мы должны уничтожить это!.. – выпалил он, ощущая, как в душе закипает ярость.
– Утром, – Арнвид бросил усталый взор на темнеющий небосклон, – сейчас не то время…
К драккару вернулись мрачные, даже с лица Нерейда пропала вечная улыбка.
– Долго он еще?.. – в сотый раз начинал бурчать Нерейд, наблюдая за неторопливыми действиями эриля.
Тот, в очередной раз обходя вокруг всего частокола чертил ножом на земле длиннющий круг, составленный из рун. Начал Арнвид на рассвете, а сейчас солнце стояло в зените и ощутимо припекало.
– Если надо, то мы проторчим тут весь день, – мягко сказал Ивар, не отрывая взгляд от эриля, около которого суетился ученик, – Ингьяльд Большая Рука. – Так что довольно ныть…
– Я перестану, – Нерейд вздохнул, почесал голову, – как пытался уже двадцать раз кряду… Только не помогает!
Прочих дружинников Ивар от мертвого селения прогнал. Нечего бродить вокруг, мешать эрилю.
– Все, – распрямившись, Арнвид облапил поясницу и закряхтел, изображая ужасные мучения, – сейчас все сделаем.
Ивар ухватил Нерейда за плечо и оттащил на десяток шагов назад, к самой опушке. В обращении с чарами лучше всего соблюдать одно правило – держаться от них подальше. Если ты не эриль. конечно. Ингьяльд стал рядом с наставником, оба подняли руки. Задрав головы, точно тюлени, принялись декламировать на два голоса. Слова были неразборчивы, да Ивар особенно и не стремился их понять.
Ветер, до сего мгновения весело свистевший в тишине, смолк. Серые тучи, неторопливо плывшие на восток, остановились и налились тяжелой, почти ночной чернотой.
Глухое ворчание донеслось сверху, точно там сталкивались огромные каменные глыбы. Земля вздрогнула, потом еще раз, будто, по ней катилось что-то исполинское, тяжелое.
– Торррр! – рявкнул Арнвид.
И небо ответило. Из самой темной тучи ударила серебристо-белая, ослепительно яркая молния. Точно стрела, она упала где-то внутри частокола, заставила землю вздрогнуть еще раз, будто истязаемое животное, и постройки мертвой деревни, все сразу, охватило пламя.
Яркое, живое, оранжевое.
Тучи прянули в стороны, свежий ветер овеял лицо.
– Все, теперь тут чисто! Нид уничтожен! – проговорил Арнвид, блаженно созерцая пожар. Лицо эриля было изнуренным, и ученик поддерживал его под руку, ненавязчиво, но довольно крепко.
– Слава Харбарду, что все удачно закончилось, – сказал Ивар, – а теперь мы отплываем!
– Давно пора, – проворчал Нерейд, в очередной раз нарушив свое обещание бросить нытье, – а то разлеглись на берегу, точно стельные коровы…
На этот раз конунг не стал его одергивать.
В таверне было душно и воняло тухлым мясом, а пиво в кружке мало чем отличалось от собачьей мочи. Но все же Ивар сидел, наслаждаясь почти забытым ощущением того, что на него никто не таращится. Здесь, в Аросе, главном порте Йотланда, мало кто слышал о конунге по имени Ивар Ловкач.
– Может, уйдем? – вздохнул Нерейд, с откровенной тоской заглядывая в кружку. – Как можно это пить и не повеситься?
– Тут важна привычка, – предположил Сигфред, второй дружинник, которого Ивар взял с собой в город, – пьешь такое, пьешь, а потом начинаешь думать, что ничего лучше и не бывает…
– Поганая привычка! – Нерейда аж передернуло. Должно быть, он представил, что ему придется всю жизнь пить такое пиво.
– Да! Я расскажу вам… ик… ик… – Расположившийся за соседним столом вислоусый викинг, глаза которого пребывали где-то возле переносицы, захлебнулся словами, – О знаменитом конунге, который за один день… ик… ик… сжег в Бретланде пятнадцать селений!
Судя по постоянной икоте, вислоусого кто-то вспоминал, и не самыми добрыми словами.
– О ком это он? – заинтересовался Нерейд. – О Рагнаре Кожаные Штаны?
– Расскажи! – не стал спорить собутыльник вислоусого, чья лысина смахивала на замшелый валун, – Кто это? Халли Свирепый?
– Не! – Вислоусый с презрением отверг подобное предположение. – Его зовут ик… ик… Ивар Ловкач! Когда он возвращается из похода, то его драккары так нагружены золотом, что борта едва возвышаются над волнами!
Нерейд расхохотался.
– Ты что, не веришь? – спросил вислоусый с обидой. Нерейд, высокий и плечистый, смотрел на рассказчика улыбаясь. В его усмешке крылся намек на издевку, а рыжие кудри разметались по плечам точно свора задремавших змей, готовых проснуться и укусить по первому приказу.
– Нет, что ты, – сказал он, обнажая в усмешке белые и острые, как у волка, зубы. Годы избороздили лицо Болтуна морщинами, но не изменили нрава, – Нагружены золотом, конечно…
– Жаль, что только мы об этом ничего не знаем, – добавил Сигфред, но так тихо, чтобы не было слышно за соседним столом.
– Вот! – Вислоусый победоносно вскинул руку, – Рыжий и то понимает! Ик… Ивар Ловкач – это о-го-го! Он первым доплыл до Миклагарда, он убил драконов больше, чем ты мух! Ик!..
– Враки! – подал голос третий из славной компании, который оставался в сидячем положении только благодаря тому, что обеими руками держался за кружку. – Мух я убил больше.
– Хоть в чем-то не врут, – пробормотал Ивар, радуясь, что в полутьме не видно, как пылают его уши. Нерейд и Сигфред просто давились от смеха.
– Может быть, – не сдавался вислоусый поклонник Ловкача. – Но зато… ик… Ивар зарезал йотуна лопатой и выкрал жену у конунга Миклагарда!
Ивар крякнул. Сигфред зажал себе рот ладонью, глаза его выпучились, а лицо побагровело. Щеки раздулись, грозя лопнуть. Нерейд с утробным стоном сполз под стол, и скверно струганная столешница затряслась мелкой дрожью: рыжий викинг веселился вовсю…
– Смейтесь-смейтесь, – угрожающе сказал Ивар, сам с трудом сдерживая смех. – Потом я вам припомню…
– Лопатой?.. – изумлялся тем временем лысый. – Йотуна?
– Ага, прямо в сердце! – кивнул вислоусый.
– Не верю! – не сдавался лысый, который либо отличался недоверчивостью, либо выпил меньше других. – Йотун – он же каменный, как его лопатой можно?..
Оглядевшись в поисках поддержки, он, несмотря на полутьму, обнаружил Ивара:
– Эй, ты. парень, вот скажи, слышал ли ты про конунга по прозвищу Ловкач?
– Слышал, – ответил Ивар, борясь с улыбкой, которая норовила выползти на лицо.