Когда они выходили из залива, легкий ветерок уже встревожил водную гладь. Туман рассеивался, оставляя шлейфы полупрозрачной дымки, а солнечные зайчики рябили воду. Открылся южный берег в своей первозданной красоте, каким он и представлялся Иоганну, окаймленный оливково-серыми деревьями над сверкающим заливом. Даже разбросанные кое-где домики с красными крышами не могли развеять ощущение отчужденности, заложенное в самих названиях: Ганнамата, Бюрранир, Джиббон. Он повторял их про себя следом за Лиз.
– Красиво, как на Дунае, – сказал Карл. Растянувшись на корме, он глядел на лесистые полуострова, чуть дрожащие в мареве далекого лесного пожара.
– И не больше? – поддразнила его Элис.
– Нет! Здесь не может быть ничего превосходящего красотой то, что было прекрасным на моей родине. За исключением вас, конечно. – И он положил руку ей на колени.
– Не надо! – Элис сняла его руку и ласково положила на нее свою ладонь. – Могут увидеть.
– Пусть видят. Все уже и так догадываются.
– Догадываются – это одно, а…
– Вы не хотите, чтобы они были уверены? Так?
– Пожалуй.
Он приподнял край ее махровой накидки с капюшоном.
– Какая у вас белая кожа! Вы совсем не похожи на тех загорелых, костлявых чучел, которых видишь на пляже.
– А мне хотелось бы походить на них. К сожалению, я должна прятаться от солнца, чтобы не обгореть.
– А я этому очень рад. Люблю женщин с белоснежной кожей. Вам никто никогда не говорил, что в этом бурнусе вы выглядите очень романтично? Точно белокурая арабская красавица.
– А я себя в нем чувствую несколько неловко, но без него в море мне гибель. Я моментально сгораю.
– Сгораете вы или ваша кожа?
– О, Карл! Как можно!
Он рассмеялся.
– Милая Лорелея, какая же вы скромница; для женщины, которая… – он замялся.
– Не так уж молода? – в голосе Элис прозвучал вызов.
– Бог мой! Вы, австралийки, так неразумны! Вас заморочил Голливуд, и вы тоскуете потому, что вы не девчонка, вместо того чтобы гордиться, что вы подобны розе в полном цвету.
– Стало быть, вам не нравятся австралийки?
– Очень нравятся. Я мог бы даже полюбить одну из них, если бы мне позволили надеяться. Вы здесь женственны, как те женщины, которых я знал на родине в дни молодости. И слава богу, у вас не все помешались на этой нелепой идее равноправия, которая в других странах погубила ваш пол. Вы домоседки, печете отменные пирожные, занимаетесь милой благотворительностью и не рветесь в парламент управлять страной и заниматься мужскими делами.
– Боюсь, что Лиз совсем на меня не похожа.
– А Иоганн не похож на меня. Но факт остается фактом: женщины вашей страны отлично занимаются своим чисто женским делом, отлично ухаживают за своими мужьями… – Его рука так крепко сжала запястье Элис, что она вздрогнула от боли. – И я имею в виду не только пирожные, но кое-что послаще. Обожаю таких женщин.
– Льстец! – Элис отдернула руку и потерла красный след на запястье. – И к тому же зверь! Посмотрите, что вы сделали.
– Но вам же это нравится? – Карл ущипнул ее за икру и засмеялся, когда она вскрикнула.
– Совсем не нравится! – И Элис, надувшись, потерла ногу.
– Я-то знаю, что нравится! Но только в машине, когда темно, ведь правда? Когда вас никто не видит, даже я. Должно быть, ваш жених был не очень пылок. Или в вас говорит пуританка? Быть может, поэтому вы не вышли замуж?
Элис молча глядела на улыбающееся ей бородатое лицо и думала о том, что же прячется за темной бородой, скрывающей его подбородок и щеки почти до самых глаз. Прежде ей трудно было бы даже представить, что она может поцеловать бородатого человека. А сейчас этот рот под густыми усами манил ее, и ей хотелось прижаться к нему губами.
Но Карл приподнялся, стал глядеть на пенистый след «Керемы», и Элис овладело смешанное чувство облегчения и вместе с тем разочарования.
Только две рыбачьи лодки виднелись на искрящейся глади залива.
– Как тихо, – сказал Карл. – Мы совсем одни тут.
– Здесь далеко не всегда так тихо, – поспешила разуверить его Элис. – На воскресенье сюда приезжает много народу. Рейнбоу, ну вы знаете, наши соседи; потом еще семья – они живут позади нас, и Иоганн по утрам играет с ними в теннис. Вон их дом, на мысу. Отсюда он выглядит, как оранжерея на сваях. Они дешево купили этот участок, так как его никто не хотел брать: все в один голос уверяли, что на этой скале ничего не построишь. Но Фрэнк – талантливый архитектор. Наверное, после завтрака на своей моторной лодке к нам приедут Лайша и Дон. Они все помешаны на водных лыжах. Иоганн катается на водных лыжах? Карл махнул рукой.