Но, стоило нам завернуть за угол, как меня схватили сзади, и с силой зажали рот. Я попыталась вырваться, беспорядочно брыкаясь во все стороны, но борьба ничего не принесла. Почувствовала давление на шее, после чего в мозг перестал поступать кислород.
Ребенок грустно жевал булочку с сыром, глядя, как родители упаковывают вещи.
— Жаль, что вы уезжаете! — сказал мальчик. — Ты будешь скучать?
Девочка кивнула, вспоминая, как они летали над морем.
— И я буду, — вздохнул мальчишка. — Береги себя, Туана! Надеюсь, мы еще увидимся. Если ты меня не забудешь, конечно.
— Не забуду! — возразила девочка. — Ты — ховоший дакон!
Мальчик заливисто рассмеялся.
— Кто я?
— Дакон.
— Дракон, Туана, дракон! — медленно произнес он. — Повтори.
— Дакон.
— Ладно, вырастешь — научишься говорить правильно.
— А ты? — спросила девочка. — Забудешь?
— Нет, что ты!
Людмила Коледина подошла к ним с корзинкой яблок.
— Угощайся, Эльм, я знаю, ты их любишь!
Светловолосый мальчик благодарно улыбнулся, взял крупное зеленое яблоко, и впился в него зубами.
— Люблю с кислинкой, — пробормотал невнятно.
— Для нас было честью знакомство с тобой! — сказала Людмила. — Ты — один из лучших представителей своей расы.
Он криво улыбнулся, словно не комплимент услышал, а оскорбление, но быстро взял себя в руки, и ответил с положенной учтивостью.
Девочка слезла с большого сундука, подбежала к Эльму, и трогательно обхватила его ручонками.
— Жених! — воскликнула она, вызвав бурный смех.
— Ох, дитя! Рано тебе думать о женихах, отпусти мальчика!
— Все хорошо, госпожа Коледина! Правда!
Ближе к вечеру семья устроилась в нанятом экипаже, и провожать их пришел всего один мальчик. Туана грустила у окна, глядя, как фигура ее Эльма отдаляется, и, соответственно, тают надежды на полеты, небеса, холодный ветер над бушующем морем.
Глава 20
Белоснежный дракон
— Открывай глаза, дрянь, не притворяйся!
Сознание возвращалось медленно, первое время я пыталась вернуться в сон, но сильная пощечина неумолимо вернула в действительность. Был вечер, практически ночь, и во тьме я разглядела несколько фигур, среди которых пылала ненавистью королева Аделин.
— Так-то лучше, мерзавка!
— Вы зашли слишком далеко, ваше величество, — постаралась говорить спокойно, сдерживая дрожь.
Она самодовольно ухмыльнулась, отчего ее элегантное лицо гадко перекосилось.
— Девочка, я действительно зашла очень далеко — на самый север, чтобы избавиться от тебя! Видишь ли, к моему супругу приезжает с дружеским визитом султан Оздемир с придворными, среди которых числятся и Рустемзаде. Я убедила милого Ольгерда, что тебе лучше убраться подальше от родни, и он был рад, что я приняла такое участие в твоей защите. «Она ведь — дочь Артемия и Танильдиз, это наш долг помогать сударыне!» — сказала я ему, и он поплыл от воспоминаний. Только вот ему не было известно, что основная опасность все это время исходила не от южан, а от меня.
Аделин наклонилась надо мной, глядя своими беспощадными глазами, как на мусор. Я снова задергалась, но веревки держали крепко.
— Это я травила тебя, как охотник травит дичь, — прошипела королева.
Как и в ситуации с Хрусталевым когда-то, после первого потрясения во мне проснулся гнев и желание показать свою гордость.
— Любопытно, чем вызвана такая крепкая одержимость. Хотя, знаете, могу предположить, что все дело в моей матери. До меня дошли слухи, что ваш супруг испытывал к ней теплейшие чувства. Неужели даже спустя столько лет после ее смерти вы до сих пор испытываете зависть? Ревнуете к женщине, которая ушла, сделав свой образ идеальным и недосягаемым? Неужели крол до сих пор ее любит?
Аделин побледнела.
— Ты! Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне⁈ Откуда тебе вообще это известно?
— Не уходите от ответа, ваше величество.
Женщина наклонилась надо мной, больно хватая за волосы. Когда ее лицо приблизилось к моему, я увидела жуткий огонь в зрачках.