Истерический хохот сменил собой рыдания.
— Превосходно! Все это время меня называли недодраконицей, а я думала, это мое имя!
— Полагаю, Коледины называли тебя так между собой, а твоя опекунша услышала, и приняла прозвище за имя.
— Подождите, — перебила Ярослава. — А Матвей знает, кем ему приходится Эли… Туана?
— Нет, госпожа Тобольская намерено позволила им встречаться, чтобы отвести от своей семьи подозрения. Принц Конрад догадался правильно.
Ярогнев решительно вскинул руку, призывая нас к молчанию
— Господин Рустемзаде, я хочу убедиться, что у вас нет дурных целей.
— Я же рассказал вам правду: Ясногоров заставил Танильдиз любить его! Она не предавала супруга, ее вынудили, сделав марионеткой! Мы всегда были дружны с сестрой, я гордился ею, и страдал, узнав, что она натворила, но даже тогда до последнего защищал ее перед родственниками, тянул время, как мог. Вы не представляете, как тяжело было смириться с ее смертью, и каждый день жить с бременем убийцы, но теперь, когда я знаю, что моя милая сестра была лишь жертвой, я хочу исправить все, что еще можно исправить! Если не ради нее — то ради ее дочери! Дети не должны отвечать за родителей, довольно этой жестокости и ненависти.
Моя мама, бедная мама! Что они сделали с ней!
Тело налилось тяжестью, и Ярогнев едва успел уложить меня на песок. Боль пронизывала каждую клеточку, разрывая, и создавая заново, и это не было похоже на те разы, когда резерв пробивался наружу. Ярогнев что-то кричал, но я не слышала его, все утонуло в шуме волн, словно море бушевало у меня прямо в голове.
Когда боль достигла наивысшей точки, я вдруг почувствовала эту силу внутри — живую, ласковую, стремительную. Она нежно прошлась по моему телу, исцеляя от физических и моральных страданий, и огромный резерв хлынул наружу, вздымая песок на несколько метров в высоту. Ярославу и Ямана отбросило назад, но Ярогнев устоял на ногах, призвав Солнечный Ореол. Наши родовые резервы схлестнулись, образовав два мерцающих шара вокруг нас: солнечный и лунный.
— Солнце и Луна! — воскликнула Ярослава, поднимаясь с песка. — Как красиво! Но разве так должно быть?
Яман Парс удивленно замотал головой.
— Ясногоровы черпают силу звезд, но Луна им не подвластна! Никто и никогда не мог призывать ее вот так!
Я выпрямилась, ощущая, как подрагивает воздух вокруг, искажаемый выбросом моей энергии. Маленькая Луна вокруг меня, разве это возможно? Но она принадлежала мне, я ощущала контроль над ней, как и Ярогнев контролировал Солнце. Мы стояли друг напротив друга, и за спиной мужа я отчетливо видела образ крыльев, сплетенный из мелких частиц его резерва. Потрясающее зрелище! Стало интересно, есть ли такие у меня, но, стоило мне расслабиться, как энергетическое поле погасло.
— У вас есть этому объяснение? — напряженно спросил Ярогнев у Ямана Парса. — Вы говорили, что моя супруга — урожденная Ясногорова, но ее сила не похожа на резерв Катерины или Матвея.
Рустемзаде растерянно посмотрел на меня:
— Но она и не Круторогова, не лавовая драконица! Я ничего не понимаю, ее отцом был Светозар, даже Танильдиз признавала это.
— Лунных драконов не бывает, даже в легенда… — тихо сказала Ярослава, и замерла на полуслове.
Мы обернулись к свинцового цвета морю, которое ревело и бушевало. Мельчайшие капли воды стали подниматься вверх, неестественно зависая в воздухе, из-за чего казалось, что небо и земля меняются местами. Мы сделали несколько шагов назад, не зная, пора ли бежать без оглядки, или наша судьба уже предрешена, как вдруг на горизонте появилась крохотная точка. Драконье зрение, пробудившееся после выброса силы, мгновенно приметило исполина, великана с внешностью морской твари. Чем ближе создание приближалось, тем меньше становилось в размерах, и меняло свой облик, вминая уродливые черты, превращая лицо в настоящую бесформенную маску, и придавая ей привычную нам человеческую форму.
Я вздрогнула, хватая Ярогнева за руку, но муж не выглядел испуганным, скорее — удивленным.
— Это он! — голос стал хриплым до неузнаваемости. — Я чувствую его силу! Он спас меня, когда я упал в Мертвое море, и даровал мне способность видоизменять резерв.
— Ты упал в море? — переспросила Ярослава. — Но как?
— Специально. Когда я узнал, что мама беременна, я решил уйти из жизни, чтобы никто не узнал о моей незаконнорожденности, и эта тень позора не пала заодно на тебя.