Ее слова ударили меня, как пощечина, но я понимала ее сомнения, и постаралась объясниться с ней, пока она еще меня слушала.
— Ты тоже была влюблена в Ясногорова, но в столице твои глаза следили не за ним, а за сыном лорда Дартмура, которого тебе прочат в женихи. Так ведь? Что касается моих чувств к Матвею, то я и сама не понимаю, была ли эта любовь или влюбленность. Я и сейчас отношусь к нему по-особому, но мое сердце, мои мысли, все, что есть во мне — все стремится к Ярогневу. И я всегда его замечала, хоть и боролась со своим увлечением, корила себя, считала, что предаю Матвея.
Ярослава вздохнула.
— Прости меня. Я была непозволительно грубой. Но на нас столько всего навалилось, мы едва не сошли с ума, когда нам сказали, что Всеслав погиб, а потом добавили, что и Ярогнев, возможно, скоро за ним отправится. Мама и так потеряла двоих детей в тот страшный год, когда твари захватили замок, а отец похоронил вдвое больше близких.
Слыша, что ее голос надламывается, я стремительно ее обняла. Кто бы мог подумать в тот первый день в Академии, когда мы только познакомились, что однажды Ярослава Беломорская и Элиф Стрелицкая станут друзьями? Она возненавидела меня с самого начала, я же недолюбливала ее в ответ, а сейчас мы обе были объединены общим горем, ибо боль ее семьи стала моей болью.
Некоторое время мы стояли обнявшись, словно успокаивая друг друга, и ища друг у друга опоры, но быстрые шаги в соседнем коридоре заставили нас напрячься от липкого страха. Неужели Ярогнев…
— Вот вы где! — воскликнула служанка. — Сударыни, вас срочно зовет господин Клеверов.
— Что с моим братом?
— Что с ним?
Мы одновременно набросились на служанку с расспросами, но глупая девчонка только хлопала глазами и просила нас поторопиться. Ярослава судорожно рыкнула, и мы обе помчались обратно к целителям, боясь, что за время нашего отсутствия случилось непоправимое.
Влетев в нужное помещение, первым, что мы увидели, был барьер из широких спин. Господин и госпожа Беломорские, Леон, мой отец, Милена Дымова, Матильда, незнакомые мне драконы — все столпились у лестницы, и дружно молчали. Мы с Ярославой переглянулись, увидели белые лица друг друга, и не самым вежливым образом протолкнулись вперед.
Господин Клеверов с другими целителями напряженно переливали силы в Ярогнева, который лежал с открытыми глазами.
— Брат! — воскликнула драконица, и побежала к нему.
Я же стояла на месте, глядя, как Ярослава берет его за руку, как слезы текут по ее щекам, но не смела приблизиться к нему. Непонятный страх сковал меня, словно я была здесь совершенно чужой. Возможно, Ярогневу даже было бы неприятно увидеть меня здесь, после того, как я отвергла его ради Матвея, и в столице не ответила должным образом на его чувства. Главное — что он пришел в себя, а буду ли я рядом с ним, или навсегда исчезну из его жизни — это уже только моя боль.
В то время, пока я чувствовала, как земля уходит из-под ног, его серые глаза нашли меня, и, готова поспорить, их озарил солнечный свет. Он дернулся, что взволновало целителей, с трудом разлепил пересохшие губы, и едва слышным шепотом произнес мое имя:
— Элиф.
— Ну конечно, — с облегчением рассмеялась Ярослава. — Брат в своем репертуаре: только очнулся после смертельного ранения, и первой позвал не меня, не родителей, а Элиф!
В ее словах не было злобы, и я поняла, что меня приняли. Мне позволили стать свидетелем этого счастливого момента, дали разделить с ними и радость, и боль. Кто-то подтолкнул меня в спину, и я подошла ближе, видя, что все мои страхи оказались беспочвенными.
Наша история только начинается!
Глава 3
Подслушанный разговор
— Все хорошо? — спросила драконица Морского Шторма.
— А у тебя?
Мы с Ярославой дружно улыбнулись, и вернулись к созерцанию зимних пейзажей, проплывавших за окном. Заканчивался январь, а мы только ехали обратно в Академию. Столько всего произошло за это время: Ярогнев пришел в себя, и неуклонно, хотя и слишком медленно поправлялся; нам с его сестрой позволили задержаться в Сколлкаструме после окончания зимних каникул, отец уладил этот вопрос с попечителями. Наняли наставников, которые не давали нам спуску, но мы все равно умудрялись проводить большую часть времени с Ярогневом.
Он официально стал наследником рода Беломорских, так как Кристофер и слушать не хотел об отсрочке: преемственность — превыше всего. Церемония прошла прямо в палате целителей, у постели больного, но мой любимый, как бы ни был слаб, ни разу не пожаловался и не показал усталости. Разумеется, после окончательного выздоровления его ожидало повторное принесение присяги уже на публику, перед всеми северянами, а потом ему предстояло отправиться в столицу, дабы предстать в новом статусе перед королевской семьей.