- Плохо выглядишь, - Сол сказала это без злобы, лишь озвучила мысль.
Моник не отреагировала, она прошла на кухню и, молча, начала варить себе кофе, средняя недоуменно за эти наблюдала, также молча. Только когда кофемашина громко щелкнула, и Моник налила ароматную жидкость в чашку, Сол нарушила тишину. Не слишком вежливо.
- Какого черта ты врываешься в мою квартиру и пьешь мой кофе?
Она повернулась, сощурилась: - Просто так бы не пришла. Одевайся, едем.
Сол дико злила манера Моник распоряжаться, не объясняя ничего. Глупо со стороны сестры было думать, что Сол послушается. Хотя, скорее всего, она об этом не думала.
- Куда едем, может, ответишь?
Моник с громким стуком поставила чашку на стол: - Клеменс в больнице. Она попала в аварию. Эта идиотка села за руль чужой машины. Повела себя как пятнадцатилетняя. И в итоге вляпалась.
- Замолчи! – закричала Сол. – Замолчи, немедленно!
Остановиться, выдохнуть. Глупышка Клеменс с наивными глазами. Внутри что-то сжало, тяжело, туго, страшно. Спросить «как она» страшно.
- Что с твоим лицом, Сол? Ты побледнела. Успокойся. Отец говорит, что ничего страшного с ней не случилось. Хотя, выглядит неважно.
Сол сразу поняла, что отец врет, кажется, в семье его никто, кроме нее, не понимал. Ложь во благо, он всегда так. И, как она поняла, Моник к сестре не ездила.
- Ты уверена, что все в порядке?
Тихий голос, Моник вздрогнула и очень внимательно посмотрела на сестру. В глазах застыла неуверенность. Одно мгновение.
- Уверена.
- Тогда понятно, почему ты распиваешь кофе.
Сол захотелось влепить Моник пощечину, не со злобы, но от чувства пугающего бессилия. Она скрылась в спальне и собралась так быстро, как никогда раньше не собиралась. Схватила сумочку и уже на бегу огрызнулась, по привычке: - Ты бы еще тосты себе сделала.
Моник приехала на своей машине, и это обрадовало Сол, спорить по поводу дороговизны Кадиллака, а там, дальше, и из-за образа жизни Сол, из-за нее самой, и по привычному маршруту, было не тем, чем бы она сейчас хотела заняться. Ехать молча. Быстро. Где-то в глубине души она знала, что-то не так, чувствовала. Мурашки бежали по коже. Она взглянула на сестру, лицо той застыло словно маска. Она тоже волновалась. Страшно подумать, в каком состоянии сейчас была мама.
«Но, если мы приедем и окажется, что у Клеменс пара синяков и больше ничего, после того как обрадуюсь, я ей влеплю». Знала, что так не будет. Когда что-то плохое происходит с близкими, срабатывается какая-то внутренняя пружина, нить интуиции. Ты просто знаешь, и все.
***
Городская больница Лиона находилась на правом берегу Рона. Старое, величественное здание. Когда Сол была маленькой, ей казалось, что это замок Синей Бороды, не иначе, жуткое, зловещее впечатление здание производило. Особенно после того, как Сол в шесть лет сводили к дантисту. После того случая она не могла смотреть на серые стены больницы без дрожи. К двадцати трем она почти это переросла.
- Клеменс не могли отвезти в более приличное место? Почему именно сюда?
Вопрос был риторический, Моник на него не ответила. Она почти никогда не разговаривала за рулем, предпочитая сосредоточиться на дороге. «Теперь она отвлекаться не будет совсем».
Пока сестра парковала машину, Сол нетерпеливо ерзала на сидении, она бы выскочила уже, будь это возможно.
- Выходи, надоела. Только, будь добра, не убегай. Не нужно вести себя, как глупый подросток. Достаточно Клеменс.
Возможно, если бы Сол отучилась на курсах психологии, она бы поняла, что грубость служила Моник защитой, но откуда она могла это знать?
- Перестань! Клеменс попала в аварию, а ты ведешь себя как циничная гадина.
- Неужели в твоем арсенале нашлось что-то кроме стервы?
С какой-то кристальной отчетливостью Сол поняла, как безумно устала от этих бесконечных распрей. Она равнодушно кивнула и сказала, что нашлось. Хмурая, бледная, она словно сливалась с серыми стенами больницы. И само это место, и то, что случилось, действовали на Сол угнетающе.
- Тебе плохо? – Моник спросила не из участия, скорее, она не хотела разбираться еще и со средней.
Сол даже отвечать не стала, она хотела быстрее узнать, что с Клеменс. К счастью, им не пришлось искать и спрашивать, в холле они столкнулись с отцом. Усталый, взволнованный, закрытый. Сердце Сол нехорошо екнуло.
- Папа, - она помахала ему рукой. Как только приблизились, сразу спросила: - Как она?
Губы отца дернулись, руки неловко нырнули карманы. И перед глазами Сол живо колыхнулось воспоминание: она, папа и ее вопрос «Вы что, разводитесь с мамой». Тогда он ответил «нет», но отреагировал также.