— Что ты делаешь? — тонкий вкрадчивый голосочек настолько неожиданно ворвался в мысли повелителя, что он с трудом подавил желание, спрятать письмена.
— Пишу, — коротко ответил он.
— Красиво! — оценила девочка. — Я тоже так хочу. Научи и меня!
— Бориска справится с этим лучше. — Попробовал отказаться Квад, сбросив тяжкий груз — маленького недоросля — на птицу менее занятую и терпеливую (по его мнению).
Огромные круглые глаза Элишки гораздо четче ответили ему на то.
— Хорошо, — опустил голову владарь. — Садись рядом.
Собственно, Квад и сам понимал, чем кончится его затея: Элишка станет капризничать, Бориска — усердствовать, ругаться на нее, и в итоге — оба устроят беспорядок и шум в замке, от которого пострадает сам владарь. Потому он положил перед ней листок бумаги, дал в руки перо.
— Сперва, я научу тебя языку твоей родины. А потом… нашему языку. Но запомни: ты должна хранить его в тайне несмотря ни на что!
— Согласна! — заинтересовалась девчушка.
— Хотя, вряд ли ты будешь здесь с кем-то переписываться…
— Почему? — не понимала такого пессимистичного настроения ученица.
— Кроме меня мало кто использует письменность… — Вздохнул владарь.
— А я буду писать тебе! — заверила Элишка, чтобы он так не печалился. — Давай, учи меня! Быстрее научишь — быстрее напишу тебе письмо!
Владарь подчинился бесспорной логике, и рассмеявшись от души, принялся выводить буквы на бумаге, объясняя ребенку, что они означают, как читаются, как сочетаются, складываются в слова.
Спустя какую-то неделю, под дверью собственных покоев, терпеливый учитель письменности обнаружил загадочное послание. Точнее, заприметил его Бориска, и подал повелителю, а тот взялся рассматривать, ибо прочитать не смог. Хотя суть уловил.
— Что это? — заглядывал через плечо хозяина сокол.
— Письмо. — Вполне спокойно отнесся к получению таинственного сочинения владарь.
— Весьма странное. — Резюмировал Борис Васильевич. — Там, наверное, очень нехорошие слова написаны! — И рассмотрел внимательнее закорючки. — Может это проклятье?
— Отчего же! Судя по вот этой иллюстрации — вполне хорошие слова. — Усмехнулся загадочно повелитель Ирия, и они вместе с соколом спустились за разъяснением написанного к автору.
— Что тут непонятного??? — обиделась девочка и обратилась к Кваду. — Я написала тебе: «Доброе утро!». И солнышко нарисовала.
— Солнышко мы, как раз, поняли. — Кивал Борис Васильевич, потешаясь искренним недовольством ребенка. — Но не торопись писать письма. Не изводи бумагу. Сначала потренируйся. Продолжай заниматься! А то ведь ни одного слова не разберешь.
— А я вообще не вам писала! — оскорбилась девочка.
— Бориска прав, Элишка. — Сдерживая улыбку, заметил владарь. — Писать письма еще рано.
Элишка нахмурилась. Ей все было понятно… Хотя прочитать написанное она повторно не смогла…
Вытянула губки трубочкой, как стала часто делать, когда ее что-то не устраивало. И изобразила гордую, но оскорбленную птичку… то ли уточку, то ли павлина. До горделивого орла она попросту недотягивала — решил Борис Васильевич.
— Хорошо. — Все же прислушалась к совету повелителя девочка, и закрыла дверь перед носом взрослых.
— Вот же проблема у нас растет! — ворчал сокол, не обратив внимания в какой момент владарь легкой поступью ушел восвояси.
То самое первое письмо так и хранится у него. По сей день, в сундуке воспоминаний оно занимает свое законное место где-то между черепком яйца жизни и флейтой ветра.
Брат с сестренкой бегали по полянке. Старший все пытался найти достаточно хвороста. Холода пришли слишком быстро. А Веня был дома за старшего. Так что на его худые плечи и легла обязанность собирать хворост, топить печь, охотиться. Правда, сегодня повезло: мальчик поймал несколько белок. Младшая, егоза, прыгала из одного следа брата в другой, как лягушка и громко смеялась.
— Катюша, не отходи далеко! — просил ее брат.
— Я туточки! — кричала озорная девчушка с веснушками. — Веня, смотри — так зайка прыг-скок?
— Так, так! — кивал брат, даже не оборачиваясь.
— А мишка делает так? — и она растопырила ручки, приподняв их вверх, замычала, топая по хрустящему снегу.
— Да, да. — Соглашался Веня. Достаточно сухой хворост лежал целой кипой под елкой. И мальчик увлеченно его складывал на санки. — Все, Катюша, сегодня у нас будет тепло! Садись на сани!