— А что делает владарь? — из-за вопроса пришлось отложить воспитательно-показательные ужастики, и уточнить:
— В смысле?
— Он же не сидит целыми днями в башне. Куда он летает? Туда, где мы с мамой и папой жили?
— К людям? — Борис Васильевич попробовал подобрать подходящие слова, чтобы объяснить маленькому созданию: — Он собирает чистые души. Детские души. Случается так, что девочки, вроде тебя, и мальчики в том мире, откуда ты пришла, болеют… и умирают…
— Как мама?
— Да, как мама, — вздохнул сокол. — Так вот, когда дети закрывают глаза, то их души улетают на свободу. Они становятся птицами.
— Когда мы летели сюда, я видела белых голубей! — поделилась наблюдениями Элишка.
— Именно голубями они чаще всего к нам и попадают. Владарь летит и собирает их в стаю, чтобы они не потерялись, не озлобились в одиночестве. Вместе с ним, они прилетают сюда. Здесь они успокаиваются, ждут своего часа и вновь улетают на землю, где опять рождаются и пробуют в очередной раз прожить чуть подольше, получить немного счастья, любви. Аннутка, к примеру, трижды возвращалась. Два раза умирала в возрасте шести лет. А на третий уже взрослой, и упросила владаря оставить ее тут.
— Три раза… — задумалась маленькая.
— А ты не хочешь обратно?
Элишка вдруг задрожала. Ничто ее больше не влекло в тот мир. Еще и вспомнилось мамино лицо… Не то, улыбчивое и красивое, а изуродованное огнем… Девочка расплакалась, чувствуя, что больше не может удерживать в себе эту боль.
— Да не бойся, никто тебя отсюда не выгоняет… — утешал ее сокол. — Пока! Пока ведешь себя хорошо!
И малышка мигом утерла слезы. Ведь нужно было вести себя так замечательно, чтобы уж точно и ни за что на свете ее не выгнали из птичьего рая, где так красиво и много добрых птиц.
— А взрослые?.. Почему взрослые не прилетают сюда? — успокаиваясь, она прятала свое горе за любопытством, которое очень быстро одолело печаль.
— Ну, потому что они уже не такие, как дети. Даже, если взрослые и кажутся хорошими, то со временем могут стать плохими. Им все надо менять, строить, переделывать, командовать. А тут такого не любят. Здесь никогда ничто не меняется, потому Ирий вечен. Все подчиняются владарю, никогда не сомневаются в нем или его решениях. Конечно, наябедничать на соседей могут. Но уважают его и его мнение. — Ответил Борис Васильевич. — Хотя… Погода у нас меняется… Вот и весь минус.
— А мама? Как же она здесь жила?
— Мама другое дело! Людей у нас тут очень-очень мало! Собственно, маманя твоя единственной и была. А теперь вот ты у нас тут шустришь… — Хмыкнул Борис Васильевич, заметив издали приближающуюся ворону, с какой-то тряпкой в клюве. — Аннутка наряд тебе где-то уже стырила… Эм… — покосился на девочку сокол. — То есть нашла. Сейчас примерять будем!
Черная птица летела над миром людей, обласканная нежными ветерками. Маленькие белые голуби, слетались под ее крылья отовсюду, будто их влекло к ней необъяснимой силой, той, что приманивает мотыльков к свету. Лишь один маленький голубь, когда другие вслед за черной птицей отправились к границе с Ирием, немного приотстал от клина, да и опустился в степь родную, где когда-то с сестрицей собирал ягоды и грибы.
Голубок опустился на веточку, осмотрелся, вспомнил еще что-то о жизни, столь скоротечной. «А ведь мама волнуется! Горюет!» — подумал он. И не желая расстраивать матушку, полетел к маленькому давно не беленому дому. Сев на подоконник он постучался клювиком в окно.
«Мама! Мама! — звал он. — Я здесь мама!»
Да только не слышали его люди в убогом домишке, занимались своими привычными делами, словно никогда тут не было Стёпки Семечкина. Хотя маленькая, старая кроватка и дырявый крошечный лапоть в углу, свидетельствовали о его существовании.
— Убери, Глаша! Выкинь, немедля! — пнув носком Степкин лапоть, приказала мама.
И Глаша, родная, милая сестричка, торопливо, сунула эту память в мешок, да понесла из дома. Отец лишь взглядом недобрым каким-то проводил ее.
«За что обиделись?» — не понимал голубь, постукивая клювом по стеклу.
— Гляди! — наконец, обратила на него мама внимание, и отца подтолкнула.
Вот тут то Стёпка обрадовался. Затрепетал крылышками, и только папа окно распахнул, полетел в мамины теплые руки. А те хвать его и к столу придавили.
— Глашка! Глашка! — окликала мама. — Подай доску и нож…
«Зачем?» — встрепенулся голубь. Как ни силился, не вертелся, а вырваться не мог. Оголодавшие люди слишком хотели есть. Даже голубь сгодился бы им для поживы. Жаль, наивный Степка не помнил, за какую вину его отвели в лес, и накормили плохими ягодами, от которых так сильно болел живот, а потом хотелось спать. Он просто, как и все хотел кушать. Глаша еще тогда, глотая слезы, отказывалась делить с братом ягоды, и щедро разрешила съесть и свою порцию…