Он посмотрел на меня, поджимая губы.
— Помнишь? На том круизном лайнере? Тот мир, который мы видели в отпечатках, показанных нам Вэшем? Насколько иным он выглядел? Всё там было другим, кроме самих существ, которые всё равно выглядели более-менее как мы. Помнишь, каким иным было небо? Помнишь, что солнце было другого цвета? Оно было синим, Элли. Это было сине-белое солнце, как на оригинальном символе Syrimne d’Gaos.
Я сглотнула, думая над его словами.
Я помнила то видение.
Я помнила всё, о чём он говорил.
Ревик не замолкал, и в его голосе по-прежнему звучали те нотки открытия.
— Это всё объясняет. Я гадал, почему небо было настолько другим. Я поражался растениям, даже в сравнении с местными ископаемыми находками. Я гадал, как хронология событий увязывается с тем, что нам известно об истории этого мира… о динозаврах, о разных временных периодах, отмеченных геологами. Я интересовался странной технологией, имевшейся у тех элерианцев. То, как они строили, вообще не похоже на антропологические данные здесь, даже в древних цивилизациях.
Повернувшись ко мне, он добавил:
— Это также объясняет, почему обычным видящим так тяжело увидеть те отпечатки, Элли. Это потому что исторические данные вовсе не с Земли. Элерианцы хранят воспоминания о том первом мире. Возможно, также и о втором мире. Некоторые мастера вроде Вэша могли это видеть. Но большинство видящих не может. Это был совершенно иной мир, ты понимаешь? Другая история. Абсолютно другая цивилизация. Параллели существуют, потому что мы здесь. Параллели существуют в том генетическом материале, который мы принесли с собой… но сама планета — не та же самая.
Я сглотнула, видя те же образы, что проносились в его сознании.
Я помнила, как видела Кардека и Халдрена.
Я помнила оружие, которое носили люди, необычную одежду, то бело-синее солнце на просторах тёмного неба… менее крупное, но более жаркое солнце по сравнению со здешним.
Даже темнота там ощущалась другой.
Создания, которых я посчитала Дренгами, тоже ощущались иными.
Я смогла взломать сеть Галейта, потому что мы делили общее воспоминание из совершенно иного мира. Я смогла обойти защитные меры Пирамиды, поскольку то, что мы делили, жило вообще в другой реальности, в другой галактике, может, даже в другом измерении.
Я прекрасно понимала, что говорил Ревик.
Я также понимала кое-что ещё.
— Мост, — я прочистила горло. — Мост открывает эту дверь? Поэтому ты сказал, что это мои двери? Потому что я их открываю?
Ревик помедлил, посмотрев на меня.
Я видела, как он думает о моих словах, прокручивая Миф в своих мыслях.
Через несколько секунд он медленно кивнул, и его тон был осторожным.
— Думаю, да. Миф определённо указывает на это.
Он нахмурился, всё ещё размышляя и глядя на свои ступни.
Когда он заговорил в следующий раз, в его голосе слышалась неохота.
— Если мы будем трактовать Миф буквально… скорее как карту и летопись истории, а не символический и религиозный текст, то логично, что каким-то образом именно Мост связывает предыдущее поколение со следующим, старый мир с новым. Может, именно так она спасает каждую расу, чтобы та могла эволюционировать в следующую форму. Она посылает их в новый дом, где Дренги ещё не существуют. Где они могут начать заново. Когда позднее приходит новая раса, она, скорее всего, является так или иначе местной для мира. Возможно, эта новая раса даже призывает Дренгов на планету, как только они достигают определенной стадии своей эволюции.
Продолжая хмуриться, Ревик смотрел на пол палубы.
— Возможно, каждый раз это новая версия того же мира, но в каком-то доисторическом периоде. Так что они родственны на генетическом уровне, но старшее поколение выступает почти как путешественники во времени. Они приходят в альтернативную версию своего мира, заново заселяя то, что они оставили позади… но только в далёком прошлом, в другом историческом потоке.
Продолжая размышлять вслух, он стал цитировать:
— «…Мост опускается по спирали, освещает путь к небу», — покачав головой, он встретился со мной взглядом, мрачно поджимая губы. — Я не совсем понимаю, Элли. Я не понимаю, что такое двери, как во всё это вписываешься ты, или что подразумевают другие миры на самом деле. Но что-то во всём этом ощущается правильным. Это сходится, Элли. Логично, что дверь должна открыть ты.
Его глаза переполнились беспокойством, пока он продолжал размышлять.
— Если мы трактуем Миф буквально, то не все пройдут через них. Миф намекает, что некоторые остаются позади, то ли нечаянно, то ли намеренно. Похоже, дверь или двери открыты лишь на протяжении ограниченного времени.
Подумав над этим, я фыркнула, скрестив руки на груди.
Бросив на Ревика ровный взгляд, я заговорила твердо.
— Хочешь сказать, шестьсот сорок восемь человек? — сказала я. — И двести двадцать девять видящих? Может, ещё щепотка посредников для разнообразия?
Последовала пауза.
Я только что назвала точное количество людей и видящих в Списках Смещения.
Ревик откинулся на своё кресло. Выдохнув, он провёл пальцами по своим чёрным волосам. Всё ещё глядя на меня, он поднял свой бокал и отпил глоток.
— Может быть, — признал он, проглотив немного бурбона.
Я нахмурилась. Взглянув на моих родителей, которые молча наблюдали и слушали это все, я осознала, что между ними наверняка состоялось схожее обсуждение всего после того, как у Кали было то видение. Всё ещё наблюдая, как мои родители смотрят на нас с обеспокоенными лицами, я взяла свой бокал и сделала несколько глотков вина.
— Gaos, — пробормотала я, проглотив.
На сей раз я не поставила вино обратно.
Продолжая размышлять, я помрачнела ещё сильнее.
— Что насчёт Дренгов? — спросила я. — Это всё равно не объясняет полностью, что они делают. Или почему в конце они были так счастливы. Если они в той или иной форме существуют во всех мирах, то почему прохождение через двери для них так важно?
Я посмотрела на Ревика, затем на Кали и Уйе.
— Почему они идут на риск, разрушая Солнце? Контроль над дверьми — я понимаю. Убийство меня — тоже понятно. Но почему просто не оставить остальных людей здесь? Зачем полностью разрушать планету? Что именно это им даёт?
После моих слов воцарилось молчание.
Его нарушил Уйе, и его тон был таким же осторожным, как у Ревика.
— Ты здесь, — просто сказал он.
Я посмотрела на него, нахмурившись, и он вздохнул.
— Ну то есть, — сказал он. — Вы представляете для них риск, так? Твой муж и ты… Четвёрка в целом. Вы один раз уже обрушили их сеть. Дважды, если считать Галейта. Если ты вот-вот откроешь двери и отошлёшь некий процент людей и видящих из этого мира в какой-то другой мир, а их оставишь позади, для них это риск, не так ли?
Я нахмурилась, глянув на Ревика, затем на своего отца.
— Какой именно? — спросила я. — Они должны понимать, что я не могу провести их всех. Возможно, пройти могут лишь определённые персоны… например, видящие и люди из Списков. Почему нельзя просто отпустить нас? Они могли бы остаться здесь, размножить оставшихся людей и видящих, продолжать мир в такой манере. Мы им не нужны.
Уйе пожал плечами.
— Возможно. А возможно, они не могут это сделать. Возможно, мир не может выжить после открытия дверей. Возможно, открытие дверей завершит здешний цикл, как бы это ни произошло. Возможно, они хотят сорвать этот цикл… или каким-то образом контролировать его. Возможно, Мост винят в конце света, потому что она в буквальном смысле провоцирует конец света?
Пожав плечами, он посмотрел на бокал, который держал в руке.
— А может, для них этого попросту уже недостаточно, — сказал он, поигрывая бренди на дне бокала. — Возможно, они тоже хотят отправиться в те другие миры, создать свои цивилизации. Может, они устали быть в ловушке цикла, который они не контролируют, который ограничивает их власть одним миром… или, возможно, одним миром за раз. Может, они хотят иметь доступ ко многим мирам. При их рождении, а не когда-то позднее.