— А-а, — сказала Олеся, и я пошла. — Оль, а стипендия-то? — догнала она меня.
— Ой, Олеся… Иосифовне купи большую коробку конфет. Скажи — от меня. И если деньги останутся — тортик в деканат, что ли…
БОМЖАТСКАЯ РАБОТА
С института я проехала в Глазковскую типографию. Мне же надо детскую часть двигать. А, значит, что? Значит, надо много объявлений. Чтоб объявлениями прям весь наш околоток забит был под крышку. Желательно ярких.
— Здравствуйте! — узнала меня печатница. — Опять цвет заказали? Я как раз зелёный рулон нарезала, смотрите, какой хороший!
— А ещё что есть?
Меня интересовало, чтобы все объявления были разного цвета. А их у меня пока было…
Подготовка к школе (с нарисованным портфелем). Танцы (с пафосным подстрочником об отборочном просмотре двадцать седьмого января и картинкой танцующих детей). Айкидо для детей (с фоткой тренера в кимоно в эффектной позе). И английский язык (с крупной надписью «инглиш» на инглише). Если на предмет танцоров была хотя бы какая-то мутная договорённость, то английского учителя у меня и в помине не было. Но за две недели он должен был появиться, вот как хотите.
Ещё хотела ИЗО, но потом подумала, что проще помереть. Вот рассчитаюсь со своим дизайном — потом…
Все объявления были представлены далеко не в первом варианте. Которые в четвёртом, а которые и в шестом. Про первые образцы и думать было стыдно, такая вышла лажа. Текст мелкий, много лишнего. Я дома булавками к ковру прицепила, на три шага отошла — ну фигня фигнёй! Потом я штудировала свою книжицу про рекламу, экспериментировала с ковром, выкидывала лишнее, пока не остались лаконичные листовки, которые мне понравились, размером с половинку печатного А4 листа. Посомневалась, но оставила по низу лапшу с телефоном центра (звонить пн-пт, 18.00–20.00). Иначе же вообще никакой связи. И в основной лист дату и время организационных собраний вставила — все на субботу, двадцать седьмое января, с интервалом в два часа.
Ну вот, заказала я этих объявлений всех по тыще штук (то есть по пятьсот стандартных А4 пополам), и… и тут я поняла, что тащить придётся далеко до остановки. Чуть руки, блин, не оторвались. Приволоклась в клуб, разложила по пачкам, часть нарезала. А в чём клеить идти? В белой песцовой шубе? Очень смешно. На расклейщиков глянешь — вечно все в клею.
Чё делать?
Пошла к маме в магазин. Есть, говорят рабочая куртка! Даже не одна. Но на даче.
Пошла к папе — нашёл мне телогрейку для таких случаев, переоделась я, прихватила бутыль клея ПВА с носиком и потащилась украшать район. А администраторшу Шуру оставила «лапшу» резать (со специальными надсечками, чтоб когда отрываешь, весь листок не рвался) и складывать готовые объявления в стопки поочерёдно — удобно сразу брать и клеить.
Через два часа я замёрзла и стала похожа на бомжа. Сама клеем уляпана, руки чёрные (от приглаживания объявлений на столбах) — красота! Зашла к маме в магазин, в подсобке отмылась, чаю попила — и ещё на час. Между домами уже не пошла: темно, страшновато, а вдоль дорог, где фонари подсвечивают — и ничего. Так в этой спецухе домой и ушкандыбала.
Утром встала, думаю — а чего день-то терять? Перекусила быстренько, напялила страшную курточку, клей в руки, остатки объявлений — и снова ногами до ГЭСа. Вчера я по одной дорожке прошлась, где люди часто пешком ходят, сегодня по другой. Пока до клуба дошла, все объявления излепила. Захожу внутрь — мама дорогая. На столе полная коробка, в которой я их вчера привезла, и рядом ещё пара стопищ — надрезанные-то они сильно рыхлее стали. Ну что, труба зовёт?
Сходила я к маме в магазин, взяла у них ПВА здоровенную трёхлитровую банку, чтоб в мой бутылёк отливать, — и пошла по дворам круги наматывать. Похожу часа два, вернусь, погреюсь, съем что-нибудь — и снова лепить. К вечеру ноги у меня гудели, вы не представляете. Как люди целыми днями так работают, да за копейки — это ж ужас…
Вечером я даже за комп сесть не захотела. Полежала с книжкой, задрав ноги (и это не фигура речи, буквально — задрав ноги на стенку над кроватью. А утром потащилась снова. Ну, а как? На неделе у меня возможности будет мало, если только в понедельник да в среду утром. Остальное — работа, учёба. Сегодня я обклеивала свой родной Юбилейный — ту часть, которая к ГЭСу поближе. Есть надежда, что народ будет ходить. Да вообще, никогда не угадаешь, откуда вдруг люди захотят ходить или вообще ездить — рассказывала же я, как меня маман записала аж в Лисиху кататься, через полгорода.
К обеду я притащилась на танцевальную тренировку (ну, чуть-чуть заранее, чтоб успеть переодеться и хоть людей чёрными руками не пугать), но ноги прямо возмущались. Потом оставила охранника бдить за фехтовальщиками и поехала к Вове.