Серебристо-бронзовый смерч пронесся мимо, и я широко раскрытыми глазами сумела увидеть, насколько прочно они сцепились. Мне показалось, что я видела оскаленные в порыве ярости рты, сверкающие от гнева узкие щелки глаз и отросшие когти, оставляющие рваные раны на телах. А, может, виной всему было мое расшалившееся воображение?
Я крепко зажмурилась, потому что капли крови Ульфа попали на мое лицо и, смешавшись со жгучими слезами, оросили щеки. Беспощадный холод сковал мое тело. И сейчас даже при всем огромном желании я бы не пошевелилась. Могла только подвывать и молиться, не понимая, кому точно адресованы мои отчаянные просьбы о помощи.
- Он его убивает, - жуткий шепот Айвена ворвался в мои мысли.
- А ты и рад! - на одном дыхании, не сдерживая рыданий, выдала я.
- А ты чему рада? – его вопрос заставил меня моргнуть, а выражение лица и лихорадочно блестящие глаза, вынудили огрызнуться:
- С какой целью интересуешься?
Айвен смотрел на меня и молчал, потом его губы дернулись в неком подобии улыбки.
- Я могу помочь твоему возлюбленному, если ты поможешь мне? – его взгляд замер на медальоне, покачивающемся на белом полотне балахона.
Я не сомневалась ни секунды:
- Все, чем смогу! – рванула трилистник и передала его Айвену. – Теперь он твой!
Я отдавала не медальон, я дарила своему бывшему врагу часть той силы, той мглы, что жила в моем теле. Вчера мне удалось зарядить трилистник вновь. Сама не ведаю, как у меня получилось, но, вспоминая, я передала свое тепло холодному металлу. Трилистнику вернулась магия, но не та тьма, которой он наполнил мое сердце. Теперь в нем была заключена частичка моей души. Я поделилась своим светом, пусть не ярким полуденным, лишь слабым рассветным. Его еще пронизывают ночные тени, но все живое знает, что скоро взойдет солнце и прогонит мрак.
Айвен отчетливо вздрогнул и нахмурился, но справился с эмоциями и ни о чем не спросил. Сжал челюсти и повесил трилистник на свою шею. В этот момент он напоминал безумца, но мне было все равно. Я готова была продать душу дьяволу, лишь бы Ульф остался жив!
Айвен вскочил на ноги и стремительным броском кинулся к сражающимся. Время остановило свой бег, закричали тарланы, мигнул свет, а затем вспыхнул, чтобы озарить пугающую картину.
Ульф и Амиор предстали перед нами тесно сплетенными в смертельных объятиях. Их тела обильно покрывала золотая кровь. Мне было видно лицо Викинга, искаженное мукой. Глубоко вдыхая, я перевела ошарашенный взгляд на спину Амиора, а выдохнуть не смогла. Взгляд застыл, прикованный невидимой цепью к судорожно стиснутым пальцам Айвена, стискивающим черную рукоять кинжала. Я не видела клинка – он пронзал спину Амиора.
Я еще только рвано выдыхала, чувствуя, как подпрыгивает в груди мое страдающее сердце. А полукровка уже вытянул кинжал из тела своего отца, вскинул его, чтобы все видели клинок, густо покрытый кровью.
Братья, так и не расцепившись, с грохотом упали на пол. Зал погрузился в мертвую, давящую тишину. Я чувствовала ее, тяжело опускающуюся на плечи собравшихся. Слезы буквально замерзали на щеках, морозные узоры ползли по стенам.
Появившийся в зале привратник, оценив картину, мрачно провозгласил:
- Король умер! Да здравствует король! - чернильным облаком подобрался к Айвену, обхватил его запястье своей туманной лапой.
Я пребывала в оцепенении, не зная, как быть и что делать. Тарланы в полном молчании один за другим преклоняли колени. Мой взор перебегал по их побледневшим, мрачным лицам, а затем опустился на лежащих ничком Амиора с Ульфом.
Тело Амиора постепенно растворялось в воздухе, освобождая Викинга. Тот медленно приходил в себя, но, кажется, уже знал, что произошло. Ульф поднялся и сейчас стоял, возвышаясь над коленопреклоненными соотечественниками и над полукровкой. С Рикором мог соперничать в росте разве что привратник, если бы пожелал вырасти и заполнить пространство. Но по какой-то причине призрак клубился черной кляксой рядом с Айвеном, не помышляя урезонить гордо выпрямившегося Ульфа.