В этом помещении мне понравилось больше, чем в предыдущих. Здесь находилась мебель, кое-как прикрытая простынями. Похоже, сюда давненько никто не заходил. В носу защипало от пыли, и я несколько раз чихнула, распугав тишину.
Медлить было катастрофически нельзя - я сдернула первое покрывало. Под ним находился диван на изогнутых ножках, и я дотронулась до гладкой обивки. Стоило усилить нажим, как где-то внутри дивана протестующе скрипнула пружина. Звук получился на редкость неприятным, а ответившее эхо, разбудило жуткие фантазии. Еще раз плюнув, я приступила к делу и коснулась белеющего кончика простыни, укрывающей следующий предмет.
Мне повезло, пыльная ткань отлетела прочь, открывая старинный комод, украшенный изысканным резным рисунком. Его металлические ручки слабо поблескивали. Я попробовала сдвинуть комод – ведь не разжигать же огонь прямо в подвале? Но поняла, что попытка вытянуть комод на улицу – станет для меня смертельной пыткой. Однако, я обязана рискнуть – обманывать огненную стихию опасно. Так что выберу меньшее из двух зол и приложу все силы, чтобы вытащить комод в сад.
Я подумала, что можно немного облегчить ношу, и потянула верхний ящик, надеясь выкинуть из него содержимое. Пришлось применить силу – видимо, комод простоял в подвале долгое время, и ящик заклинило. Изнутри пахнуло смесью различных ароматов, звякнули потревоженные флаконы. Стеклянные, фарфоровые, украшенные каменьями и росписями. Я вытащила - один, второй, третий, рассматривая диковинные узоры, попутно вдыхая запахи, еще сохранившиеся. Жидкости почти не осталось – вся высохла. На каком-то аромате я замерла, ощутив знакомые ноты. Шанель номер пять. Любимый бренд Ярославы. Сразу дыхание перехватило, а руки озябли и мелко затряслись. Я догадалась, кому принадлежал комод, и почему долгое время о нем никто не вспоминал. Во втором ящике обнаружилось нижнее белье, тонкое, кружевное, дорогое, почти невесомое. Крестная утверждала, что «настоящая женщина никогда не будет экономить на рубашках и трусиках, лучше голодать, чем носить хлопковое белье!» Ярослава предпочитала шелк и точка.
Пока отрывала третий ящик, на лбу выступила испарина, будто некто нарочно приклеил его, чтобы никто и никогда не открыл. От моего особенно сильного, резкого движения ящик с грохотом выпал, рассыпав содержимое. Кругляши, похожие на тенистые мячики, разлетелись по полу. Они падали, и я интенсивно моргала. От ударов «мячики» засветились, словно огонечки, а вскоре в их свете замелькали картинки.
Я так и села, широко открытыми глазами, рассматривая мини фильмы. Ярослава. Амиор. Ульф. Астра. Бьянка. Я с трудом узнавала знакомые лица. Молодые, улыбающиеся, одухотворенные. Наверное, тарланы в ту пору еще не обрели бессмертие. Я смотрела на Ярославу и будто бы летела вместе с ней над сияющим под солнцем Таром. Его жители, действительно, были прекрасными созидателями. От их творений: дворцов, мостов, скульптур не возможно было отвести взгляд.
Я ползала по полу, переходя от одного «экрана» к следующему, и чаще моргала. Амиор, не великий полководец и не ужасный злодей, а молодой, подающий надежды скульптор, который лепит фигуру юной девушки. Ульф, не суровый, разочаровавшийся в жизни воин, а мальчишка, запускающий в небеса летучий корабль. Бьянка, не ироничная, грубоватая особа, а смеющаяся женщина, рисующая космический пейзаж. Астра, не злая, язвительная дама, а балерина, порхающая среди облаков. Там были и другие, с кем я была не знакома лично, просто иногда видела или слышала страшные сказки. На этих видеоматериалах тарланы были более живыми, яркими, нежели теми, с кем успела свыкнуться. Я плакала от счастья, что довелось увидеть чудо, и от горя, потому как тарланы потеряли себя настоящих и стали истинными чудовищами.
В какой-то миг, когда рука сама поднялась, чтобы сделать вид, будто касается щеки крестной, представить родное тепло, мне пришло озарение. Я четко осознала, что обязана предпринять. Это последние свидетельства жизни тарланов, той самой, далекой, к которой они вернутся после смерти… если вернутся. На земле им места нет. И никто, больше никто не должен увидеть, какой быть может жизнь на далекой планете.
Подумала, что нужно сотворить, и стиснула кулаки. Слезы полились обильнее, а скулы коснулся легкий ветерок чужого вздоха.
- Мне проще убить, - шепот Айвена прозвучал над самым ухом, и я обернулась.
Полукровка сидел за мной и наклонялся так близко, что отодвинуться у меня не нашлось сил. Пару минут я собиралась с мыслями, потом обвела руками пространство.