Деревья, провода, кусты у забора были покрыты толстым мохнатым инеем, который тоже горел то голубым, то розовым огнем. Дышалось легко, и только с непривычки слегка покалывало веки.
— Что ж… — вздохнула Луна, — пойдемте в мастерскую.
— Подождите, — сказал Нецветайло. — Я, кажется, первый раз вижу такое утро.
Мы затихли. И вдруг за флигелем послышался скрип снега под чьими-то ногами. Я подумал, что это идет кто-нибудь из проспавших старшеклассников, но из-за угла показался Женя Марков. Он внимательно следил за своими ботинками, стараясь не смотреть на нас. Мы тоже сделали вид, что не замечаем его. Но Женька подошел прямо к нам и, ни к кому, собственно, не обращаясь, сообщил:
— Ребята, нам угольники нужны…
— Кому это — нам? — осведомилась Алька.
— Ну… нам. Юннатам. Мы клетки для кроликов делаем в столярной мастерской… И потом еще парниковые рамы. Так вот Альфред Петрович послал меня… к Громову. «Пусть, говорит, сделает».
Мы переглянулись, и Луна спросила:
— А ты не врешь, что тебя Альфред Петрович послал?
— Нет, зачем же? Честное слово!
— Ну как, Громов, — обратилась она ко мне, — сделаем?
Мне не хотелось отвечать — старшей ведь была назначена Петрова. Я нерешительно пожал плечами.
За всех решил Юра:
— Что ж… можно и сделать… Мы заготовим, а Петрова просверлит. У тебя размеры есть?
— Чертеж есть.
Женя протянул мне бумажку и впервые поднял глаза. Мне показалось, что он перенес тяжелую болезнь: так он осунулся за последние дни.
«И все-таки он молодец! — подумал я. — Вот решил стать врачом и сейчас пошел не куда-нибудь, а в юннатский кружок. Будет возиться с кроликами».
Но ему я, конечно, ничего не сказал, а просто взял чертеж и стал его рассматривать. Ребята сгрудились возле меня и вслух читали размеры, прикидывая, как нужно выполнить работу. Все старались быть как можно серьезней и, конечно, ни на что не обращали внимания. И вдруг все примолкли и посмотрели по сторонам.
Школьный двор будто вспыхнул тысячами, миллионами розовых, фиолетовых и просто нестерпимо белых блесток. Веселыми, разноцветными искорками украсились деревья, провода и кусты возле забора. Небо словно раздвинулось и поголубело. Мир стал таким огромным и красивым, что мы на минуту забыли о чертеже, о мастерской и с изумлением осматривались вокруг.
И только через минуту Юра Грабин сказал:
— Ребята, так ведь это солнце взошло!
Над крышей школы медленно поднималось огромное багровое солнце. Несколько трудных недель оно было скрыто за туманами и тучами и сейчас выплывало на голубеющее небо — довольное и веселое. Оно поглощало тени, заливало своим светом всю округу, накаляя и снег, и иней, и стекла, которые сверкали во всю силу.
— Ну что ж, ребята! — крикнул Юра. — Пошли работнем! А ты, Марков, приходи часа через три — будет готово.
Уже в свежевыбеленной, залитой солнцем мастерской Шура Нецветайло мечтательно протянул:
— А ведь мы приняли первый заказ…
На мгновение все задумались. В самом деле, это был первый заказ слесарной мастерской. Потом, когда в ней зашумят станки и она станет уже слесарно-механической, — тогда, наверное, к нам придут и другие заказы.
Да, жизнь, конечно, гораздо сложнее, чем нам иногда кажется, но зато она интересная.
