— Действительно, — веско сказал Аскар, — нужно думать о жизни. Джигит с надеждой — джигит с крепкими крыльями.
Аскар был на два года старше Бектемира. Выделялся он продолговатым лицом с ястребиным носом, хорошим, высоким ростом, крепким телосложением. Правда, грудь его была не такой широкой, богатырской. Но известные палваны, изучающе рассматривая Аскара, делали свой вывод: «Мясо жилистое силу придает, до старости не растреплется».
«Откуда-то вынырнул Ахмедов, живой, подвижный.
— Какие новости, братья-узбеки? — видите мокрые под дождичком. Неужели лень подняться? Вой напротив вас большой сарай. Вошли бы туда — и порядок: сухо, тепло, тихо.
— Об этом ли нужно думать? — взялся за свое Сафар. — Что-то с нашими душами завтра будет?
— А что в душах-то у вас есть? — засмеялся Ахмедов. — Да и существуют ли они? Жизнь хороша. Это верно. Ее и нужно ценить, беречь. А душа? Сгорит ли тело в огне, растерзают ли его собаки — все одно смерть. Только не стоит о ней думать. Нужно фашиста бить, давить, жечь. Вот о чем пристало думать джигитам, а не о смерти. Будешь драться с песней — и смерть обойдет тебя, даже не поцарапает.
— Это уже мужской разговор, — восхищенно потер ладони Аскар-Палван. — Именно так нужно жить, так воевать. Только трус бежит от боя и находит смерть.
Ахмедов посмотрел на товарищей и обратился к Аскару:
— Здесь друзья вели разговор о том, чтобы поддерживать друг друга, быть опорой в каждом деле. Окрылять друг друга. Это тоже отлично.
— Разговор шел о любви к человеку, Ахмедов. Мы даже кость джигита должны ценить больше золота.
Беседу прервал надсадный от простуды голос капитана Стеклова. Раздалась команда.
И сразу все зашевелились. Послышались шутки:
— Поночевали — и хватит…
— Да… Отлежали бока.
Люди привычно находили свое место в строю.
Снова раздался голос комбата.
Батальон тяжело качнулся и шагнул в кромешную тьму.
Наутро батальон столкнулся с противником. Немцы, видно, рассчитывали дать решительный бой и прорвать фронт. Но батальон успел окопаться. Бойцы выгодно расположились на возвышенности. Цепи гитлеровцев были перед ними как на ладони. Несколько атак, даже поддержанных танками, не дали возможности продвинуться врагу, К вечеру гитлеровцы утихли.
Снова наступила ночь. Вдали, придавленный облаками дыма, замер лес. Дым полз над искореженной, искромсанной землей.
Небо нависло усталое, печальное. Под его покровом отдыхали люди, используя каждую минуту наступившей ТИШИНЫ.
Оглядывая усталых, запыленных солдат, медленно шел генерал Александр Васильевич Соколов. Его сопровождали несколько командиров. Генерал беспрерывно курил. Как всегда подтянутый, гладко выбритый, он шагал мимо солдат, внимательно слушая торопливое объяснение капитана Стеклова.
Комбат, вероятно, докладывал о положении в своем подразделении.
Возле небольшой группы солдат командиры остановились.
— Ну, как дела? — просто, как у давних знакомых, спросил генерал. Ответив на приветствие, он внимательно рассматривал строгие лица. — Увидели немца? Пощупали?
— Танки у него, товарищ генерал, — нахмурив брови, уныло произнес один из бойцов. — Танки — это сила. Что с ними поделаешь? Руки коротки у нас.
Генерал понимал настроение солдат. Он только вздохнул, продолжая молча рассматривать их. За него ответил комбат:
— Наши дрались хорошо. Конечно, если бы не танки, мы погнать бы могли немца. Танки — это точно, сила.
Капитан говорил сдавленным, озабоченным голосом, косясь на генерала: если бы тот сказал что-нибудь утешительное, веское, подбодрил бойцов.
Генерал еще раз осмотрел сгрудившихся вокруг него солдат и твердо, чеканя каждое слово, сказал:
— Позади Москва. А перед нами сильный, страшный враг. Опасность сейчас велика. Но вы подумайте, что случится, если мы дрогнем, если отступим.
Солдаты молчали. В их сознании не могла удержаться эта мысль и на какую-то долю секунды. Они не могли представить, чтобы Москва… Да нет… Не может этого быть….
— Конечно, у немца много техники, — продолжал генерал. — Он все сейчас собрал в один кулак, думает обрушить удар на Москву и покончить с нами. Сразу со всей страной покончить.
— Ишь ты! Быстро решил.
— Посмотрим, чем он кончит, немец-то.
— Заставим повернуть.
Солдаты плотнее обступили генерала.
— Я думаю, — довольно улыбнулся Соколов, — заставим повернуть. Обязательно. Мы, дружны, едины, Нам и карты В руки.
Трудно ему было говорить, генералу. Трудно обещать то, чего у него нет. Где она, техника, где они, воспетые в песнях танки, которые несутся быстрее ветра?!